Цветы под дождем и другие рассказы
Шрифт:
Миссис Ренвик обдумала ее слова.
— Да, — рассудительно заметила она. — Достаточно долго. Боюсь, в наше время мужчины сильно испортились. Стремятся получать все выгоды женатой жизни, хотят, чтобы им все приносили на тарелочке, но не торопятся брать на себя обязательства.
Элеонор сказала:
— Нет, это из-за меня. Тони совсем не такой. Он хочет жениться.
Миссис Ренвик умиротворенно улыбнулась.
— Он вас любит, это очевидно.
— Да, — слабым голосом ответила Элеонор. Она смотрела на пожилую леди с добродушным
— Я не знаю, что мне делать.
— Есть какие-то причины, мешающие вам выйти за него замуж?
— Никаких. Я хочу сказать: мы оба свободны и никогда не были в браке. У нас нет никаких других обязательств. Разве что работа.
— И что у вас за работа?
— Тони — управляющий отеля «Корона» на Сент-Джеймс. А я работаю в издательстве.
— Значит, карьера для вас очень важна?
— Да, конечно. Но все же не настолько. Я ведь смогу продолжать работать, даже если выйду замуж. По крайней мере, пока у меня не родится ребенок.
— Возможно, вы просто не чувствуете, что готовы провести с этим мужчиной остаток жизни.
— Но я же этого хочу! Вот что меня пугает. Я боюсь раствориться в другом человеке. Потерять себя. Родители Тони развелись, когда он был еще ребенком. А мои родители всегда были вместе, жили друг для друга. Когда один из них куда-нибудь уезжал, то звонил каждый день. А потом отец умер от инфаркта и мама осталась одна. Ей было всего пятьдесят. Она всегда была таким чудесным человеком, опорой для всей семьи и друзей, а тут просто… превратилась в развалину. Мы думали, что со временем она перестанет горевать, соберется и будет жить дальше, но она так и не оправилась. Со смертью отца ее жизнь остановилась. Я ее очень люблю, но мне горько думать о том, как она тоскует.
— А она знакома с Тони? Он нравится ей?
— Да. Да, знакома, и да, нравится. Ее слегка смущает, что он работает в гостиничном бизнесе. Однажды мы ездили к ней на выходные. Мама немного устала, и Тони вызвался приготовить ужин. Она пришла в ужас. Была возмущена, разочарована. Раскудахталась, как наседка. А потом сказала мне: «Твоему отцу такое и в голову бы не пришло». Она постоянно вспоминает об отце. И это не счастливые воспоминания, нет, она его чуть ли не упрекает за то, что он оставил ее одну.
— Мне очень жаль, — сказала миссис Ренвик. — Я понимаю, как тяжело вам и как грустно ей. Однако, боюсь, все мы не вечны. Мне уже шестьдесят, а мужу семьдесят пять. Глупо было бы притворяться, что у нас еще много времени впереди. По всей вероятности, он скончается раньше и мне придется доживать остаток моих лет одной. Однако у меня останутся дивные воспоминания, да и одиночество никогда меня не страшило. В конце концов, я всегда оставалась отдельной личностью, была сама собой. Я обожаю Арнольда, но мне никогда не хотелось быть с ним постоянно. Вот почему я сейчас сижу тут, а не плетусь за ним
— Вам никогда не играли в гольф?
— Боже мой, нет! Никогда не могла попасть по мячу. Но мне повезло, потому что в детстве я выучилась играть на фортепиано. Не настолько хорошо, чтобы стать профессионалом, но я играла в нашем местном оркестре, аккомпанировала в танцклассе — в этом роде. И всегда играла сама для себя. Это было мое увлечение. Так я отдыхала, если чувствовала усталость. Успокаивалась в минуты тревоги. Музыка была со мной всю мою жизнь, и я надеюсь, что так останется до самого конца.
— Моя мама больше не играет на пианино. И садом не занимается, потому что привыкла делать это вместе с отцом.
— Как я уже сказала, мне повезло. Но в жизни есть и другие радости. Одна моя подруга не обладает никакими особыми талантами. Но каждый день после обеда она ходит на прогулку со своей собакой. Одна, в любую погоду. Гуляет целый час и никому не позволяет ходить с ней. Она говорит, что это неоднократно помогало ей остаться в здравом уме.
Элеонор сказала:
— Я знаю, что тоже могла бы так… Только не как мама. Я очень боюсь стать похожей на маму.
Миссис Ренвик смерила ее долгим оценивающим взглядом.
— Вы хотите выйти за этого мужчину?
После секундной паузы Элеонор кивнула головой.
— Так выходите! Вы слишком умны, чтобы позволить себе раствориться в другом человеке, пусть даже таком очаровательном и явно обожающем вас. — Она наклонилась и положила руку на плечо Элеонор. — Но помните: у вас должен быть ваш собственный мир. Независимость. Он будет вас за это уважать еще больше, а ваша семейная жизнь станет более насыщенной и интересной.
— Как ваша, — заметила Элеонор.
— Вы ничего не знаете о моей жизни.
— Вы замужем уже сорок лет, но все еще смеетесь в обществе мужа.
— Вы тоже так хотите? — спросила миссис Ренвик.
Помолчав, Элеонор ответила:
— Да.
— Тогда вперед и без промедления! Хватайте вашего Тони и держитесь за него изо всех сил. Кстати, вот и он — на самом краю поля. Почему бы вам не пойти ему навстречу?
Элеонор посмотрела на поле: по его дальнему краю шли два человека, и одним из них был, несомненно, Тони. Внезапно она почувствовала себя до смешного счастливой.
— Думаю, я так и поступлю.
Она вскочила с кресла, намереваясь сейчас же броситься вперед, но потом остановилась и повернулась обратно к миссис Ренвик. Положила руки ей на плечи, наклонилась и поцеловала в щеку.
— Спасибо вам! — сказала Элеонор.
Оставив миссис Ренвик в ее плетеном кресле, Элеонор сбежала по ступеням веранды и, миновав засыпанную гравием дорожку, двинулась вперед по пружинистому газону. Тони издалека заметил ее и помахал рукой. Она помахала в ответ, а потом бросилась бежать: пускай им предстояло провести остаток жизни вместе, она все равно не хотела терять ни минуты.