Цветы полуночи: Фаворитка мятежного герцога (Версия 16+)
Шрифт:
Анна не глядя повернула ключ и достала из верхнего ящика стола испачканный кровью листок с обгоревшим краем. Письмо было адресовано не ей. Анна нашла его обрывок случайно, в камине в спальне короля. От письма уже осталось не больше половины, и текст разобрать Анне не удавалось, как она ни старалась. Всё, что она могла рассмотреть, была подпись: Жанетт Бомон.
Анна знала всех своих родственников вплоть до восьмого колена, всех Бомонов, которые были живы и всех, кто умер в последние тридцать лет – и среди них был только одна Жанетт Бомон, её сестра.
С тех пор, как
В очередной раз Анна попыталась расшифровать обрывки строк, почерневших от пламени. Она могла заниматься этим часами, за каждым фрагментом стёршегося слова угадывая или выдумывая судьбу Жанетт, которая, быть может, вовсе и не была одинока, а, напротив, была счастлива – так, как не могла быть счастлива её сестра. И всё же в эту ночь Анне не довелось разобрать ничего, потому что едва она взялась за своё бессмысленное занятие, как услышала за окном короткий стук.
Анна замерла, не уверенная в собственном слухе, но стук повторился.
Анна торопливо спрятала письмо и повернулась к окну. Разглядеть что-либо в темноте ночного парка было невозможно, и Анна, поколебавшись, подошла к проёму и распахнула раму.
Она опешила на мгновение, увидев прямо перед собой чёрные глаза, горячие, как огонь в камине.
– Вы заставили меня проделать долгий путь, баронесса, – сообщил Виктор, пожирая её этими чёрными глазами, – надеюсь, я об этом не пожалею.
Глава 3. Опальный герцог
Виктор покинул дворец наутро после венчания.
Шёл дождь. Туман застилал побережье, проносившееся за окном нелюбимой кареты – Виктор нечасто пользовался закрытым экипажем, предпочитая ездить верхом.
Мишель сидела на козлах вместе с кучером, и Виктор получил возможность несколько часов провести в одиночестве и размышлениях.
Мишель была права, пришло время переходить к действию, и благосклонность юной леди Бомон была кратчайшей дорогой в покои монарха.
Мишель, как и многие другие, ждала, что Виктор возьмёт Карион в свои руки и сожмёт его в железном кулаке.
Дом герцога Корнуольского принимал всех, кого не устраивал двор. Всех отлучённых, всех, кого король намеренно или случайно оскорбил, всех, кто хотел что-то изменить в жизни Кариона.
В этом, пожалуй, и состояла одна из проблем – Виктор отлично представлял, что станет с этой разношёрстной сворой отщепенцев, каждый из которых был уверен в собственной правоте не меньше Генриха, когда солнце изменит свой ход, и Виктор наденет королевский венец. Они перегрызутся – и не исключено, что заодно загрызут его самого.
Виктор с детства слышал о том, что он, быть может, по
Но старый король умер, а нынешний Генрих не меньше Виктора слышал баек о том, что у прежнего монарха есть ещё один сын. Виктор плохо знал Генриха в молодости, потому как тот редко бывал в доме отца – в отличие от него самого. Генриха обучали в университетах на материке, и стоило ему закончить одно обучение, как начиналось другое. Все, включая самого Виктора, отлично видели, что король попросту отсылает от себя нелюбимого старшего сына.
Зато стоило Генриху II почить, как всё перевернулось. Новый король взошел на престол, напрочь забыв об обучении и монастырях. Все, кто до сих пор радовался его отсутствию, в лучшем случае отправились в изгнание, в худшем – лишились головы.
Виктору повезло. Он был отправлен служить в приграничный гарнизон. Будто бы специально для него Генрих развязал на материке первую и единственную свою войну – войну с Ганолой, к которой королевство было не готово. Корабли горели, будто спичечные коробки. Атаковать с моря укрепления оказалось практически невозможно. И по всем правилам стратегии и тактики Виктор должен был пойти на дно тихо и бесшумно вместе с сотнями своих соратников, – но случилось иначе, и из двухсот судов, посланных молодым королём на смерть, «Артемида», несшая на себе гвардейский полк Виктора, оказалась едва ли не единственной, достигшей берега. Командир полка погиб ещё в море, и Виктор, взяв на себя командование, во главе двух десятков гвардейцев захватил злополучный форт, прекратив сражение. Виктор на всю жизнь запомнил его название – Форт Лувуа.
Форт был взят, битва выиграна, но проиграна война – и едва послы Ганолы прибыли в Карион, форт снова оказался сдан, а участники сражения выданы противнику как военные преступники.
И в этот раз Виктору повезло – если это можно назвать везением. Король Ганолы говорил с ним лично, но приказа казнить не отдал – напротив, он предлагал Виктору сменить сюзерена, а получив отказ, отпустил его домой.
Ещё в море Виктор с нетерпением ждал возможности посмотреть брату в глаза, но по возвращении его ожидал новый сюрприз – он был отлучён от двора. Впрочем, Виктор не только сохранил титул, но и получил новое звание – капитана Морских Львов.
Виктор скрежетал зубами, но поделать ничего не мог. Впервые в жизни он увидел собственное герцогство – расположенное на самом севере Кариона. Всё здесь было пусто и заброшено, ведь мать Виктора, герцогиня Корнуольская, не интересовалась судьбой владений, а муж её умер, когда герцогине было немногим больше двадцати.
Усадьбу, укрепления – всё пришлось отстраивать заново. Но Виктор по-прежнему мог лишь скрежетать зубами, пока однажды зимой в дом к нему не явился путник в зелёном плаще, подбитом соболем – Фергюс Йоркширский.