Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
Тому свидетельством стихи:
Все иноки с монашками живут семьей, бесплодные. В день лун-хуа [8]ведут они попойки ежегодные. Мечтают под дракон-цветком они плодиться, подлые. Но не к чему златым ножом срезать цветы негодные.Так вот. Когда Симэнь вернулся из управы и сел завтракать, пожаловал Ин Боцзюэ. На нем была новая атласная шапочка, куртка цвета алоэ и черные сапоги на белой подошве.
– День к обеду клонится, – отвешивая поклон, заговорил Боцзюэ. – Пора на пир собираться. Они ждут, волнуются. Сколько раз приглашали.
– Надо Куйсюаня с собой взять, – сказал Симэнь и обернулся к Ван Цзину. – Учителя Вэня пригласи.
Слуга вышел и немного погодя вернулся.
– Учителя Вэня нет дома, – докладывал он. – У друга в гостях. Хуатун за ним пошел.
– Да разве его дождешься? – махнул рукой Боцзюэ. – Уж эти сюцаи, дело, не дело, только и знают в гости ходить. А нам с какой стати время терять?
– Для дяди Ина каурого седлай! – приказал Циньтуну Симэнь.
– Нет уж, уволь! Я верхом не поеду, – отказался Боцзюэ. – Мне звон бубенцов ни к чему! Лучше я пораньше выйду, пешком доберусь, а ты в паланкин садись.
– Это еще вернее! – согласился Симэнь. – Ступай!
Боцзюэ поднял руку в знак согласия и поспешил на пир, а Симэнь, распорядившись, чтобы его сопровождали Дайань с Циньтуном и четверо солдат, велел им приготовить теплый паланкин.
Только он собрался отбыть, как вбежал запыхавшийся Пинъань с визитной карточкой в руке.
– Его сиятельство Ань из Ведомства работ прибывают с визитом, – доложил он. – Вот визитную карточку гонец доставил. Скоро будут лично.
Симэнь тотчас же велел поварам готовить кушанья, а Лайсина послал купить изысканных закусок и сладостей.
Немного погодя пожаловал сам Ань Чэнь. Его сопровождала многочисленная свита. Симэнь в парадном одеянии вышел ему навстречу. На госте был закрытый, застегивавшийся на правом плече халат с круглым воротом и яркой нашивкой – квадратным знаком отличия, изображавшим цаплю, летящую в облаках [9], халат был перехвачен поясом, обтянутым камчатым шелком с золотой нитью.
После взаимных приветствий гость и хозяин заняли свои места. Подали чай, и они обменялись любезностями.
– Ваше сиятельство, – начал Симэнь, – я глубоко сожалею, что не поздравил вас со столь блистательным повышением. Вы удостоили меня высокой чести, одарив драгоценным посланием и щедрыми дарами, я же был занят в то время похоронами и, прошу прощения, не выбрал времени вас поблагодарить.
– Это мне следует перед вами извиниться, что до сих пор не выразил вам глубокого соболезнования, – отвечал Ань. – Но по прибытии в столицу я сразу же сообщил о постигшем вас горе Юньфэну. Не знаю, послал ли он вам пожертвования.
– Да, прислал, не взирая на расстояние, – подтвердил Симэнь. – Участие свата Чжая меня глубоко тронуло.
– А вас, Сыцюань, – продолжал Ань, – в этом году наверняка ждет повышение.
– Что вы! Ваш покорный слуга – человек бесталанный и неспособный, – говорил Симэнь. – Смею ли я мечтать о такой чести? Это вы, ваше сиятельство, получили прекрасное назначение, и теперь есть где развернуться вашим высоким талантам. Вся Поднебесная преклоняется перед вашим подвигом – упорядочением Империи.
– О, Сыцюань, я никак не достоин таких похвал, – начал Ань. – Я всего-навсего бедный ученый, который незаслуженно вышел победителем на высочайшем экзамене и стал мелким чиновником. Я б им так и остался, если б не повышение, которого удостоил меня его превосходительство господин Цай. Год провел я на ирригационных работах. В усердном служении государю, не зная отдыха, объехал я все реки и озера Империи. И вот опять получил высочайший указ восстановить речные пути. Можете себе представить, сколь нелегкое это дело, когда народ беден, а казна истощена! Видите ли, всюду, где проходили суда с мрамором для государева дворца, снесены дамбы и уничтожены шлюзы. Хлебнули там горя и народ и правители! В Гуачжоу, Наньване, Гутоу, Юйтае, Сюйпэе, Люйляне, Аньлине, Цзинине, Суцзяни, Линцине и Синьхэ хозяйство полностью разрушено [10]. В реках Хэбэя и Хэнани воды не осталось – один ил. В крайней нищете живет народ восьми областей. Кишмя кишат разбойники. Казна пуста. Так что будь ты хоть семи пядей во лбу, ничего не поделаешь.
– Но с такими выдающимися способностями, как у вас, ваше сиятельство, можно скорейшим образом завершить любое начинание, – заверил гостя Симэнь. – А указан ли срок в высочайшем эдикте, позвольте вас спросить?
– Да, водный путь предписано восстановить в три года, – пояснил Ань. – По завершении работ государь император намеревается совершить благодарственный молебен духам рек с принесением жертв.
Во время разговора Симэнь распорядился накрыть стол.
– Прошу прощения, сударь, – обратился гость. – По правде говоря, мне еще предстоит визит к Хуан Тайюю.
– Но побудьте хоть немного еще, прошу вас, – уговаривал гостя хозяин и велел угостить сладостями сопровождающих Аня лиц.
Вскоре на столе появилось обилие весенних яств и вино. В шестнадцати сервизных блюдах подали кушанья – свиные ножки, кур, гусей, уток, свежую рыбу и баранину, требуху и легкое, рыбные бульоны и пр. Поставили чашки с белоснежным отборным рисом нового урожая. В оправленных серебром кубках искрилось вино. По соседству с деликатесами стояли блюдца с обсахаренными орехами. Пенились наполненные до краев небольшие золотые чарки. Сопровождающих Ань Чэня также угощали вином и мясом, деликатесами и сладостями.
Начальник Ань осушил всего три чарки и стал откланиваться.
– Позвольте мне лучше навестить вас еще раз на этих днях, – говорил он.
Когда хозяину не удалось удержать гостя, он проводил начальника Аня к воротам, и тот отбыл в паланкине.
Симэнь вернулся в залу, снял парадные шапку с поясом и, перевязав голову обыкновенной повязкой, остался в лиловом бархатном халате, который украшала квадратная нашивка – знак отличия с изображением льва [11].