Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
– Вот так Ван Третий! – недоуменно говорили они. – Хорош друг! Подпоил, а сам могилу вырыл.
– Не болтайте глупости! – оборвали их посланные Симэнем. – Кто вы есть такие?! Припадите лучше к стопам его сиятельства, может, пощадит.
– А ты, брат, прав! – опомнился Лоботряс Чжан.
Вскоре компанию доставили к воротам Симэня. Солдаты и Пинъань протянули руки, требуя награды. Иначе привратник отказывался доложить о них хозяину. Пришлось вывернуть карманы. Кто протянул головную шпильку, кто кольцо. Их ввели в ворота.
Долго не показывался Симэнь. Наконец-то он вышел в залу и сел на возвышении. Подвели задержанных. Они упали на колени.
– Я ж вас на все четыре стороны отпустил, бродяги несчастные! – обрушился на них Симэнь. – А вы людей управой запугиваете? Вымогательством занимаетесь, да? Сколько серебра получили? Правду говорите! А то тисков у меня сейчас же отведаете.
Стоило Симэню дать знак, как солдаты тотчас принесли новые тиски для зажима пальцев.
– Не вымогали мы ничего, – бил челом, каялся Лоботряс Чжан. – Ни гроша не получили. Мы только сказали, что нас в управе наказали. Ну, нас угостили вином и закусками. А вымогательством мы не занимались.
– И совсем вам там нечего делать! – продолжал Симэнь. – Вот наглые бродяги! Порядочных людей совращают, деньги выманивают. Признайтесь честно! А то сейчас велю в острог отвести. Я из вас выбью признание! В колодку забью и на позор выставлю.
– Сжальтесь, милосердный батюшка! – со слезами умоляли его задержанные. – Мы к его дому близко не подойдем. Окажите милость! Не губите! Не вынести нам зимней стужи в остроге.
– Так и быть! – заключил Симэнь. – Прощаю и на сей раз. Но чтоб у меня больше такими делами не заниматься! Чтоб вашей ноги больше не было у певиц, слышите? А будете порядочных людей совращать, деньги вымогать, до смерти запорю, так и знайте! Гоните вон! – крикнул он подручным. Целые и невредимые высыпали от Симэня друзья.
Да,
Разбита клетка из нефрита – И феникса уж нет. Ключ золотой дракон похитил И свой запутал след.Отпустив компанию, Симэнь проследовал в дальние покои.
– Что это за Ван Третий к тебе приходил? – спросила Юэнян.
– Сын полководца Вана, – отвечал Симэнь. – Это из-за него, помнишь, Ли Гуйцзе пострадала. Но не вняла советам, потаскуха. Опять с ним шьется. За тридцать лянов на месяц ему продалась, а меня за нос водит. Но ведь мне-то все докладывают. Вчера бездельников приводили. Всыпал я им как полагается, а нынче к Вану Третьему пристали. Заявились в дом, шум подняли, деньги вымогали, совсем запугали человека: в управу, мол, тебя вызывают. Перетрусил он, на допросе не бывал ни разу, ну и к тетушке Вэнь за помощью обратился. Пятьдесят лянов мне предлагал. Просил заступиться. Опять бездельников приводили. Дал я им такую острастку – больше к нему близко не подойдут. Вот не повезло людям. Уродился же вот такой непутевый наследник. Кажется, и род именитый, и отец сановник, да и сам в военном заведении числится, ан нет. Чем бы позаботиться о карьере да славе, он у певиц днюет и ночует с бездельниками, красавицу-жену бросил, а она племянница самого главнокомандующего Лу Хуана из Восточной столицы. Он ее драгоценности закладывает, а ему не больше двадцати. Нет, не выйдет из него проку.
– Лампу зажги да на себя лучше погляди! – начала Юэнян. – Сам ведь никудышный. Над свиньей смеется, что в грязи купается, а сам? Ты же с ним из одного болота пьешь. Сам творишь не весть что! Был бы хоть немного почище, тогда б других упрекал. Симэнь ничего ей на это не ответил. Подали кушанья.
– Батюшка Ин пожаловали, – доложил Лайань.
– Проводи в кабинет, – распорядился Симэнь. – Я сейчас приду.
Ван Цзин открыл расположенный рядом с залой кабинет, куда вошел Ин Боцзюэ и уселся в кресло возле натопленного кана.
Наконец появился Симэнь Цин. Обменявшись приветствиями, они подсели поближе к теплу, и завязалась беседа.
– Что это ты, брат, тогда от Се Сида так рано ушел, а? – спросил Боцзюэ.
– С утра надо было в управу, – отвечал Симэнь. – Все дни в делах. А тут инспекция. Надо было в столицу за новостями гонца отправлять. Это ведь ты человек праздный.
– А в управе какие дела разбирали? – поинтересовался Боцзюэ.
– Без дела дня не проходит.
– Говорят, до Вана Третьего добрались. Восьмого вечером Чжана Лоботряса с компанией у Ли Гуйцзе забрали. Говорят, только Сунь Молчун с Рябым Чжу легко отделались, а остальных пороли. Они потом Вана Третьего взяли за бока. Что ж ты, брат, молчишь, а?
– Ишь, пес дурной! – заругался Симэнь. – Это кто ж тебе рассказал? Перепутал ты, брат. Мы никого не забирали. Может, начальник Чжоу?
– Они такой ерундой не занимаются.
– А не уездный начальник?
– Да нет, говорю тебе, – не унимался Боцзюэ. – Мне сегодня утром Ли Мин рассказал. До смерти, говорит, все перепугались. Ли Гуйцзе до сих пор в постели – никак в себя не может прийти. Грешным делом думали, из столицы приказано. Только нынче узнали: судебный надзиратель, оказывается, распорядился.
– Да я все эти дни и в управу-то не заглядывал, – продолжал отказываться Симэнь. – Первый раз слышу. Ли Гуйцзе ведь слово давала, что с Ваном Третьим покончит, а как власти явились, так, выходит, со страху слегла?
– Будь же другом, брат! – приставал Боцзюэ, уловив на лице Симэня едва заметную улыбку. – От меня скрываешь, да? Ты молчишь, а мне приходится от людей узнавать. Скажи, как Сунь и Чжу избежали допросов. Не может быть, чтобы их упустили при аресте. Решил овец наказать, чтобы кони призадумались? Гуйцзе задумал постращать? Твоих это рук дело, знаю. Забрать всех не по-приятельски получится, весь смак пропадает. К каждому должен быть свой подход. А теперь повстречаются тебе Сунь Молчун или Рябой Чжу, им будет перед тобой неловко. Одно скажу: умно, брат, поступил, как говорится, пока открыто горные настилы сооружал, незаметно через кручи Чэньцана прямо в тыл пробрался [18]. И не удивляйся, если я скажу: превосходнейший план. Что значит, истинносущий человек не обнаруживает свой облик, а обнаруживающий свой облик – не истинносущий человек [19]. Сделай открыто, у всех на виду, никого бы не удивил. Да, брат, велика мудрость твоя, широки и необъятны замыслы и устремления твои. Симэнь едва удерживался от смеха, пока разглагольствовал Боцзюэ.
– В чем ты увидал великую мудрость? – спросил наконец Симэнь.
– Сдается мне, тебе кто-то шепнул, а? А то откуда бы тебе знать? Ни демоны, ни духи понятия не имели, а ты раскрыл.
– Дурья башка! – заругался Симэнь. – Ежели не хочешь, чтобы знали другие, сам не делай.
– Ты бы Вана Третьего-то не тревожил, – предложил Боцзюэ. – Зачем его в управу вызывать?
– А кто его вызывает? – недоумевал Симэнь. – Как только ко мне дело поступило, я сразу вычеркнул Вана Третьего, Суня с Чжу и Гуйцзе с Юйчжи. Взял одних болванов.
– Тогда чего ж они Вану Третьему покою не дают?
– Они его управой стращали, деньги вымогали, потом вот недавно у меня были, прощения просили. Я хотел было их в колодки забить, но они расплакались, обещали людей не тревожить. А Ван Третий меня почтенным дядюшкой называл, пятьдесят лянов хотел поднести, только я не принял. Собирается в знак благодарности в гости позвать.
– Он в самом деле у тебя был? – удивился Боцзюэ. – И прощения просил?
– Но не буду ж я тебя обманывать!