Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
В самом деле
Богат он, душитель, злодей, Коварен, лукав блудодей.Обрадованная госпожа Линь подозвала потихоньку сводню. — По ком же это он носит траур? — спросила она. — По шестой госпоже, — объясняла тетушка Взнь. — Совсем недавно, в девятой луне скончалась. Правда жен у него и сейчас не меньше, чем пальцев на руке. Вы, может быть, не заметили, сударыня, но он как есть перепел, вырвавшийся из клетки, — так могуч в поединке.
Еще больше повеселела госпожа Линь. Сводня стала просить ее выйти к гостю.
– Но мне неловко! — отнекивалась хозяйка. — Может, пригласить его ко мне в покои? Тетушка Вэнь вышла к Симэню.
– Госпожа просит вас, батюшка, пройти к ней в спальню, — сказала она и отдернула занавес. Симэнь вошел в спальню.
Только поглядите:
Свисали красные пологи и занавеси. На полу красовался мягкий шерстяной ковер. Веяло ароматами мускуса и орхидей. Было в спальне уютно, точно весной. Постель высокая — на ней узорные накидки, покрывала. На парчовой ширме среди цветов играют лунные лучи.
Прическу госпожи Линь держала сетка из золотых нитей [10]с бирюзовыми листиками. На ней была белая шелковая кофта с широкими рукавами, поверх которой была надета атласная цвета алоэ накидка с вышитыми золотом цветами и ярко-красная широкая юбка из узорной дворцовой парчи, отделанная бахромою, из-под которой выглядывали расшитые цветами черные, как ворон, шелковые туфельки с белыми каблучками.
В самом деле,
В роскошных залах у красотки Ярится сладострастья жатва, Во внутренних покоях ходко Блядует эта бодхисаттва. [11] Тому свидетельством стихи: Белизною нежной кожи Обольстительных ланит, Статью, что всего дороже, Всех пленяет ч пьянит, Во хмелю любовном к ложу Устремляется она — И назвать никто не сможет Ей в сравненье имена.При появлении госпожи Линь Симэнь почтительно склонился. — Сделайте одолжение, сударыня, займите подобающее вам место на возвышении, —– говорил он, — с тем, чтобы я смог почтить вас земным поклоном. — К чему такие церемонии, сударь? — возразила она.
Но Симэнь все же отвесил ей два земных поклона. Хозяйка поклонилась ему в ответ. После взаимных приветствий Симэнь расположился в кресле, а хозяйка присела сбоку пониже его на край кана, так что взгляд ее оказался обращенным не прямо на гостя.
Тетушка Вэнь позаботилась заблаговременно запереть внутренние ворота, а также калитку, ведущую к Вану Третьему, поэтому к ним не мог проникнуть ни один слуга.
Молоденькая горничная по имени Фужун подала на красном лаковом подносе чай. Когда Симэнь и хозяйка выпили по чашке, горничная с подносом удалилась. Разговор начала тетушка Вэнь.
– Зная, что вы, сударь, занимаете пост судебного надзирателя, — обратилась она к Симэню, — сударыня и попросила меня пригласить вас. Дело в том, что сударыня решилась обратиться к вам с одной просьбой. Согласны ли вы будете, сударь, оказать содействие?
– Но, что, собственно, у вас случилось, сударыня? — спросил Симэнь. — Готов исполнить все, только прикажите.
– Не скрою, почтеннейший сударь, — начала свой рассказ госпожа Линь, — род наш потомственный, титулованный, но после кончины моего мужа, полководца, солидное состояние наше оказалось прожитым. Сын же мой, избалованный с детства, так и не сумев сдать экзаменов, бросил учение, хотя и числился в военном заведении. Он оказался жертвою обмана. Ловкие повесы заманили его в свою компанию и теперь, бросив дом, он пропадает с ними у певиц. Я не раз собиралась подать на них жалобу властям, но как женщина, не покидающая внутренних покоев дома, как верная покойному супругу вдова, я, разумеется, не решилась показаться на людях. Вот почему я и позволила себе побеспокоить вас этим приглашением. Излить вам душевные волнения, надеюсь, все равно что обратиться к властям. Войдите в мое положение, сударь, умоляю вас! Постарайтесь как-нибудь оградить сына от дурной компании, помогите ему исправиться и вернуться на стезю учения, подвигов и славы, коими отмечены деяния наших предков. Я буду вам безгранично благодарна и многим обязана за возрождение сына.
– О какой благодарности может быть речь! — заверял ее Симэнь.— Больше не поминайте при мне этого слова! Ваш досточтимый род, прославленный своими полководцами и высокими сановниками, не чета другим. Ваш сын обучается в военном заведении, и он, безусловно, не поддастся на обман бездельников и гуляк, но приложит все силы, чтобы не уронить военной доблести предков, их чести и славы, А дурные увлечения — это обычные грехи молодости. Но если вы просите, сударыня, я без промедления вызову в управу всю эту компанию и накажу как полагается. Такая встряска и вашему сыну послужит предостережением. Тогда он свернет с опасной колеи и остепенится. Выслушав Симэня, госпожа Линь встала и поклонилась ему. — Я непременно отблагодарю вас, сударь, — сказала она. — Ну что вы, сударыня! — прервал ее Симэнь. — Я для вас постараюсь, как для друга.
Так, слово за слово, их взгляды становились все более многозначительными. Тетушка Вэнь накрыла стол и поставила вино.
– Это мой первый визит, — для вида начал отказываться Симэнь.— Я пришел к вам с пустыми руками и было бы неприлично злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Я не ожидала, что вы удостоите меня визитом, сударь, — заверяла его хозяйка, — и не приготовилась должным образом к приему. Но выпейте хотя бы чарку простого вина, чтобы разогреться в такой холод.
Горничная стала разливать вино. Когда она наклонила золотой кувшин, в нефритовых кубках запенился искристый дорогой напиток. Госпожа Линь поднесла кубок Симэню.
– Разрешите прежде мне угостить вас, сударыня, — говорил он, вставая из-за стола.
– Вы еще успеете поднести, батюшка, — вставила тетушка Вэнь. — Пятнадцатого будет день рождения хозяюшки, вот тогда поднесете подарки и пожелаете сударыне долгих лет жизни.
– О! — воскликнул Симэнь. — Что ж ты раньше не сказала? Сегодня уж девятое. Шесть дней остается. Непременно воспользуюсь случаем засвидетельствовать почтение.
– Не стоит, право, так утруждать себя, — говорила, улыбаясь, Линь.— Вы так великодушны, сударь!
На столе появились огромные блюда и шестнадцать чаш. От горячих яств шел аппетитный аромат. Были тут разваренный рис, вареные куры и рыба, жаренные в масле гуси и утки, изысканные закуски, свежие фрукты и редкие плоды. Рядом в высоких подсвечниках ярко горели красные свечи. На полу из золотой жаровни вздымались языки пламени. Над столом порхали кубки. Веселым смехом и шутками сопровождались тосты и игра на пальцах. А вино ведь будит чувства и страсти. Шли часы, и в окно заглянула луна. Одним желаньем горели их сердца, одна и та же страсть их волновала. Тетушка Вэнь вовремя удалилась. Ее не раз звали, чтобы принесла вина, но она не откликалась.