Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

Автор неизвестен

Симэнь умолк. По нежному, как персик, лицу Юэнян покатились жемчужины-слезы. Она больше не могла удерживаться и разрыдалась в голос.

– Не надо плакать, – увещевал ее Симэнь. – Послушай мое завещание. Оно выражено в романсе на мотив «Остановив коня, внимаю»:

Беззвучные связки, без воздуха грудь. Под почвою вязкой безвестен мой путь. В истокам девятки [32], навеки уснуть. Жена, помни, в чреве мой отпрыск лежит. Вскорми моё семя, взрасти

мою жизнь. Вы, младшие жены, храните семью и дом береженый, и славу мою.

Выслушала его Юэнян и отвечала так:

Премного тебе благодарна я, муж дорогой, За мудрое слово твое, за твое поученье. Я женщиной слабой всего лишь явилась на свет, Достоинство бабье блюла и жила в подчиненье. Немалые годы в супружестве прожили мы, Поверь мне, и впредь я останусь хозяйкой примерной. И в жизни у нас, и по смерти дорога одна, Супругой была и вдовою пребуду я верной. Хочу, чтоб теперь от души у тебя отлегло: Всегда мы с тобой неразлучны, как конь и седло.

Отдав последний наказ У Юэнян, Симэнь позвал Чэнь Цзинцзи.

– Зятюшка! – обратился он к Цзинцзи, приблизившемуся к одру. – Когда есть сын, опираются на него, а нет – полагаются на зятя. Ты мне как сын родной. Если случится недоброе, похорони меня и о доме не забывай. Матушкам по хозяйству помогай, чтобы не давать повода для досужих разговоров. В атласной лавке, с капиталом в пятьдесят тысяч лянов серебра, есть доля свата Цяо. Ее надо будет закрыть. Но прежде приказчик Фу должен продать нашу часть товаров, а долю свата с прибылями вернуть владельцу. Лавку шерстяной пряжи, где торгует Бэнь Четвертый, с капиталом в шесть с половиной тысяч лянов, и шелковой пряжи, где старшим шурин У Второй, с капиталом в пять тысяч, как кончится товар, тоже закрой. Если Ли Чжи привезет контракт, откажись. Попроси дядю Ина, пусть подыщет другого кредитора. За Ли Чжи и Хуаном Четвертым долг в пятьсот лянов, не считая полутораста лянов процентов. Деньги с них вытребуй. Мне на похороны пойдут. С приказчиком Фу держите две лавки, что около дома, – закладную, с оборотом двадцать тысяч лянов, и лекарственных трав – пять тысяч. Как только вскроются реки, тебе надо будет встретить корабль из Сунцзяна. На нем Хань Даого и Лайбао должны доставить товару на четыре тысячи лянов. Товар продашь, а вырученное серебро передай матушкам на расходы. Уездный экзаменатор мне должен двести лянов, архивариус Хуа [33]– пятьдесят лянов, за городом лавочник Сюй Четвертый – с процентами триста сорок лянов. Их долговые расписки у меня хранятся. Слуг пошли, поторопи, если будет нужно, долг вернуть. Оба дома – напротив и на Львиной – продай, а то матушкам будет тяжело управляться.

Симэнь заплакал.

– Не волнуйся, батюшка, наказ ваш исполню, – отвечал Чэнь Цзинцзи.

Немного погодя навестить больного хозяина прибыли приказчики Фу и Гань, шурин У Второй, Бэнь Дичуань и Цуй Бэнь. И каждому из них Симэнь отдал распоряжение.

– Не беспокойся, батюшка, все будет исполнено, – отвечали приказчики.

Многие в этот день приходили навестить Симэня и, убедившись насколько он плох, тяжело вздыхали.

Прошло еще два дня. А Юэнян все лелеяла несбыточную надежду на выздоровление Симэня. Однако дни его были сочтены. На тридцать третьем году он должен был уйти из жизни. И вот двадцать первого дня первой луны в пятую ночную стражу его охватил сначала жар, потом озноб. Громко стоная и тяжело дыша, он кое-как дотянул до утра и, увы, испустил последнее дыхание.

Да,

Вместимость

сердца так мала – ну а потребностей немало, Но вот однажды смерть пришла – и все теперь ненужным стало.

Верно говорится в старинных афоризмах:

Твори больше добра, но не копи богатств. Кто добро творит, тот прославится. Кто копит богатства, на себя накличет беду. Сильно разбогател Ши Чун, а от плахи не сумел уйти. С голоду умер Дэн Тун, и горы не помогли. А ныне еще хуже прежнего: нет в душе людской просветления. Кто добра накопил, того превозносят и хвалят. Кто добродетели жизнь посвятил, тот глупцом слывет и всеобщим посмешищем. Кто богатства скапливает несметные, того смерть застает без гроба.

И в самом деле, Симэнь скончался, а еще не был заготовлен гроб. Юэнян поспешно вызвала У Второго и Бэнь Дичуаня, достала из сундука четыре слитка серебра и велела присмотреть гробовые доски. Только они ушли, как у нее начались схватки. Она поторопилась в спальню, легла на кровать и потеряла сознание.

Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь и Сунь Сюээ тем временем суетились у смертного одра, обряжая покойника. Одна одевала ему шапку, другие халат, когда в комнату вошла Сяоюй.

– Матушка лежит без сознания, – сообщила она.

Юйлоу и Цзяоэр поспешили в спальню к Юэнян. Она лежала, держа руки на животе. Было ясно, что наступило время разрешения от бремени. Юйлоу велела Ли Цзяоэр остаться при Юэнян, а сама вышла, чтобы сейчас же послать слугу за повивальной бабкой Цай. Пока она отсутствовала, а Юэнян металась в предродовых муках, Ли Цзяоэр отправила Юйсяо за Жуи, сама же залезла в хозяйкин сундук, извлекла оттуда пять слитков серебра и отнесла их к себе. Вернулась она с бумажной подстилкой.

– Нигде не могла найти подстилку, – объясняла она. – Пришлось к себе идти.

Юйлоу, продолжавшая хлопотать около Юэнян, даже внимания на нее не обратила.

Юэнян продолжали мучить схватки. Вскоре пришла повитуха Цай. В то время как у Юэнян родился сын, обрядили Симэня, и дом огласился громким плачем.

Повитуха приняла младенца, отрезала пуповину и подала роженице успокаивающего питья. Потом она помогла Юэнян сесть на кан, и та наградила ее тремя лянами серебра. Старухе этого показалось мало.

– Помните, сколько в тот раз дали? – говорила она. – А вы Старшая хозяйка, сударыня, и у вас сын на свет появился. Добавьте по такому случаю, сударыня.

– Тогда было одно, теперь совсем другое, – отвечала Юэнян. – Тогда хозяин был жив. И на этом не обессудь. В третий день младенца мыть придешь, еще лян получишь.

– И кофту с юбкой в придачу, – добавила повитуха и удалилась.

Когда Юэнян немного пришла в себя, она заметила открытый сундук и обрушилась с бранью на Юйсяо.

– Ах ты, вонючка проклятая! – ругала она горничную. – Ты что, тоже чувств лишилась, да? Тут народ ходит, а у тебя сундук стоит открытый. Нет чтобы запереть.

– А я даже не видала, – оправдывалась Юйсяо. – Думала, вы заперли, матушка.

Юйсяо стала запирать сундук. Юйлоу при такой подозрительности хозяйки не захотела оставаться у нее в спальне и вышла.

– Вот какая у нас Старшая! – сетовала она Цзиньлянь. – Только что муж умер, а она уж домашним не доверяет.

Юйлоу и в голову не приходило, что Ли Цзяоэр уже успела стащить пять серебряных слитков.

Шурин У Второй и Бэнь Дичуань закупили у помощника областного правителя Шана набор гробовых досок и позвали столяров. Слуги перенесли тело Симэня в большую переднюю залу. Для составления свидетельства о смерти пригласили геоманта Сюя. Немного погодя прибыл шурин У Старший. Тем временем шурин У Второй с приказчиками хлопотали в передней зале. Одни снимали фонари, другие свертывали картины-свитки, третьи накрывали покойника бумажным покрывалом, зажигали перед ним светильник и ароматные свечи. Лайань был приставлен к траурному гонгу.