Цыганская невеста
Шрифт:
— Не хочешь сотрудничать? Предпочитаешь гнить в этой дыре?
— Я же сказал вам все, что знаю. Что мне за это будет?
Сарате наклонился к его уху:
— Передай клану Глухого, что отныне полиция будет навещать их каждый гребаный день.
— Если они глухие, они меня не услышат, — вызывающе ответил парень, и им стало очевидно, что из него ничего не вытянешь.
Начальник повел их к выходу. В коридоре они встретили комиссара Рентеро с покусанными от волнения губами и блестящим от пота лбом.
— Что,
Ответил начальник:
— Он жив. Врач дает сдержанный, но оптимистичный прогноз. Здесь мы видели много подобных ранений.
— Дай-то бог, Лауреано, дай-то бог!
Сарате удивила его фамильярность. Но Элена Бланко знала, что Рентеро всегда такой, он знает всех и со всеми общается запросто.
— Если вам нужно что-то еще, вы знаете, где меня найти.
Не дожидаясь, пока начальник отойдет достаточно далеко, Рентеро схватил инспектора за руку и отвел ее в сторону.
— Ты знаешь, что будет, если Мигель Вистас умрет? Газеты с цепи сорвутся, ведь все ждут освобождения этого типа. Мы не можем допустить, чтобы его вынесли отсюда вперед ногами.
— Понятно. Теперь ты дашь нам поработать?
— Конечно. — Рентеро постарался успокоиться. — Идем, я провожу вас.
На входе один из посетителей никак не мог пройти рамку металлоискателя: всякий раз что-то звенело. За ним успела собраться небольшая очередь. Посетитель был немолод и выглядел усталым, словно жизнь тяжким грузом давила на его широкие плечи.
— Боже мой! — Рентеро указал на него.
— Ты его знаешь? — спросила Бланко.
— Это Антонио Хауреги, адвокат, который защищал Мигеля Вистаса в суде.
— Что он здесь делает? — искренне удивился Сарате. — Разве Вистас не сменил адвоката?
Рентеро посмотрел на него как на идиота.
— Очевидно, пришел передать дела новому адвокату. А кто новый?
— Дамиан Масегоса.
— Черт. — Рентеро расстроился. — Если он захочет, то устроит из этого целое шоу. Еще хорошо, если не сделает из Вистаса звезду первой величины.
Хауреги уже выложил все из карманов на поднос, но металлоискатель зазвенел снова. Мужчина, фыркнув, стал расстегивать ремень. Охранник подошел и сказал, что это не нужно. Рентеро мрачно, но уже спокойно произнес:
— Механизм пересмотра уже запущен. Нам нужен настоящий преступник, и как можно скорее.
Глава 39
Это была худшая ночь в ее жизни. Вечер в траурном зале был долгим и тягостным. Несколько подруг пришли, чтобы выразить соболезнования. Но они не могли заменить Соне единственного человека, который должен быть рядом: Мойсеса. До сих пор никаких известий от него не поступало. Она звонила ему на мобильный больше пятнадцати раз — безрезультатно. Надо было остаться на ночь около тела дочери, но она не смогла. Решила вернуться домой, хотя знала, что заснет разве что на рассвете. Прежде чем хоронить Сусану, надо было дождаться мужа. Сама она предпочла бы кремацию, но не хотела злить Мойсеса. Но какое у него право принимать решения?
Она знала, что ее ждут тяжелые дни, и пыталась держаться, мешая транквилизаторы с алкоголем. Она изо всех сил старалась не поддаваться горю, но оно оказалось сильнее, чем все, что она принимала. Спать совершенно не хотелось, она понимала, что бессонница не отступит еще несколько часов. Включила телевизор. На одном канале говорили об убийстве ее дочери, о полицейских ошибках, о последних данных, которые сделали отца девочек подозреваемым в обоих преступлениях. На секунду ей стало любопытно, но она все-таки решила выключить телевизор.
Мойсес не мог убить своих дочерей. По крайней мере, так. Несмотря на помутнение рассудка, усиленное смесью виски и таблеток, Соня вдруг осознала, что ее несет в опасную сторону. Значит, если бы убийства были совершены иначе, она могла допустить, что их совершил муж? Она попыталась отогнать эти мысли, но это было не так просто.
Из прихожей донесся какой-то звук. Когда она была одна, Соне часто казалось, что кто-то пытается проникнуть в дом. Но на этот раз звук поворачиваемого в замке ключа был реальным. Затем стукнула дверь, значит, кто-то зашел в дом. Еще через мгновение в гостиную заглянул Мойсес. Совершенно пьяный.
— Хорошо провел время? — упрекнула она. — Небось жалко было уходить из бара? А тело твоей дочери в морге.
— Я занимался другим, причем ради дочери, — ответил он.
Фраза прозвучала странно, но расспрашивать Соне не хотелось. Целый день она мечтала лишь об одном — как обнимет мужа, а теперь остались лишь упреки и обвинения. Лишь война.
— Где ты был в ту ночь?
— Какую ночь? О чем ты, черт возьми?
— Когда убили твою дочь, вот о чем. Где ты был?
— Нигде.
— Не ври мне. Хватит врать. Полиция знает, что той ночью ты уехал в фургоне своего кузена.
Мойсес ушел на кухню. Соня испугалась, что он нальет себе еще одну рюмку, но услышала шум воды из крана; похоже, его мучит жажда. Пойти туда за ним? Нет, пусть сперва успокоится. Вскоре Мойсес вернулся в гостиную. Он старался держаться с достоинством, но слегка покачивался.
— Я выходил по делам. Надеюсь, ты не против, моя королева.
— Я против того, что ты не говоришь мне всей правды.
— Я прошу прощения. Если чего и не говорю — так это чтобы не врать больше, чем нужно.
— О чем ты? Я твоя жена, ты можешь рассказать мне все, что захочешь.
— При всем моем уважении, я не согласен. — Он икнул.
— Сегодня со мной разговаривала полиция. Они нашли твою ДНК на теле Сусаны.
Она замолчала, ожидая реакции. Мойсесу стоило немалых сил удержаться на ногах.
— Как это возможно, что они нашли частички твоей кожи под ногтями нашей девочки? Не хочешь мне объяснить?