Цыганская невеста
Шрифт:
— Я бы дал показания против кого-нибудь еще. — Каракас почему-то засмеялся. — Пусть у него голова болит.
— Если бы я знал, кто это сделал, я бы сказал. Но я понятия не имею.
— Жених. Уверен, он застукал свою девушку с другим. Я бы на его месте укокошил ее к черту.
— Нет, Каракас, такие вещи надо научиться принимать. А то не протянешь на воле и двух минут.
Каракас пожал плечами. В школе жизни он был не самым способным учеником.
— Здесь все говорят, что это ты.
— Знаю. Я ведь сам об этом рассказал.
Каракас
— В чем дело?
— Я хочу тебя кое о чем спросить.
— Ты хочешь знать, почему я хвастаюсь, что убил ее, если это не я?
— Нет. Я хочу знать, делал ли ты фотографии голой цыганки. Когда я научусь делать фотографии и проявлять их, то буду фотографировать всех телок, каких только смогу, — засмеялся Каракас.
В дверь дважды стукнули. Это был сигнал охранника: время занятий истекло. Каракас простился с Мигелем и, опустив голову, пошел к себе в камеру. Пересекая первый коридор, Мигель старался не смотреть по сторонам — там сидели торговцы людьми. Здесь этот способ самозащиты обычно срабатывал: в тюрьме лучше не привлекать к себе внимания. Труднее приходилось в столовой: там обязательно находился кто-нибудь, кому не нравилось, что на него не смотрят. Но со временем Мигель усвоил, как надо отвечать на выпады — не слишком вызывающе, но и не давая себя в обиду.
Разговор взволновал его. Он думал о Мойсесе, о Соне, о девочках, он знал обеих много лет, видел, как они росли. Мойсес был человеком грубоватым, но к Мигелю отнесся как к родному. Поначалу просто помогал, а вскоре взял главным фотографом в свою фирму и отправлял на большинство мероприятий. Мигель этим очень гордился.
Он скучал по той поре своей жизни.
Охранник, который его вел, остановился у поднятой решетки у входа в модуль, где находилась камера Мигеля. Заключенный шел не торопясь, ему не очень хотелось идти в столовую, а время обеда уже приближалось. Он слушал эхо своих шагов в пустом коридоре и вдруг решил, что не пойдет на обед — скажет, что болит живот. Ему очень хотелось полежать, подумать о Ларе, она была такой красивой… Да, он сфотографировал ее обнаженной, он сделал снимки, о которых спрашивал Каракас.
Кто-то бодрым шагом вышел из его камеры. Молодой смуглый парень. Мигель не понял, что этот человек делал в его камере, но предположить ничего не успел: незнакомец выхватил из рукава заточку, воткнул Мигелю в живот и провернул несколько раз. Мигелю показалось, что из живота хлынуло что-то блестящее, но нет — это блеснуло лезвие заточки. Он зажал рану руками, спустя секунду их залило кровью. Зашатавшись, он попытался прислониться к стене, но упал. Парень быстро удалялся, но эха его шагов Мигель не услышал.
Глава 38
Элена Бланко и Анхель Сарате быстрым шагом направились к тюремному лазарету. Охранник их не пустил: Мигель Вистас в крайне тяжелом состоянии, беспокоить его нельзя. Инспектор пререкалась с охранником, когда дверь открылась и вышел седовласый мужчина с темными
— У пациента рвано-ушибленная рана глубиной в несколько сантиметров, большая кровопотеря.
Словно хирург, только что вышедший из операционной. Сколько раз он уже попадал в такие ситуации, подумал Сарате.
— Вы можете объяснить, что произошло? — спросила Бланко.
— Его пырнули в коридоре, на входе в камеру. В этой зоне нет видеонаблюдения.
— В камерах тоже?
— На него напали в слепой зоне. Нападавший знал, что делает, это произошло как раз там, где ему не могли помешать.
— Есть идеи, кто это мог быть? — не утерпел Сарате: обычно вопросы задавала своим певучим голосом Элена.
— Нападавший — из цыган, связан с кланом Глухого. Мы начали дисциплинарное производство.
— Где он? — сурово спросил Сарате.
— В кондее.
Полицейские недоуменно переглянулись. Начальник тюрьмы объяснил:
— В карцере.
— Мы хотим с ним поговорить.
— Пожалуйста, но вы ничего не узнаете. Эти цыгане крепкие орешки.
Они прошли по коридору, пересекли модуль, в котором сидели цыгане, затем — внутренний двор и, попав в галерею, спустились по лестнице. Карцер находился в подвале. Увидев начальника, надзиратель тут же встал и одернул форму.
— Открой дверь, — приказал начальник.
Цыган съежился в углу, обхватив руками колени. Он даже не поднял глаза, чтобы посмотреть, кто входит.
— Эти полицейские хотят поговорить с тобой.
Только теперь он взглянул на них. Бланко заметила, что глаза у него поблескивают, как вода в колодце, когда в него попадает свет.
— Кто тебя подослал? — спросил Сарате.
Парень не ответил.
— Кто попросил тебя это сделать? — настаивал Сарате.
— Я ничего не сделал.
Сарате пнул его по ногам.
— Позволь мне, — вмешалась Элена.
Директор кашлянул.
— Я подожду вас снаружи.
Он вышел, оставив дверь приоткрытой. Инспектор подошла к заключенному и попыталась его уговорить:
— Мы знаем, что это был ты, и из-за этого у тебя могут быть большие неприятности. Но если будешь сотрудничать с нами, сможешь облегчить условия заключения.
— Как?
— Договоримся. Здесь начальник тюрьмы.
— Хорошо, я согласен. Что вы хотите знать?
Бланко метнула победный взгляд на спутника: ее методы оказались эффективнее.
— Кто просил тебя зарезать Мигеля Вистаса?
— Меня там не было, но, кажется, я знаю, что произошло.
— И что же, по-твоему?
— Он сам себя пырнул, — словно в шутку сказал заключенный.
— Сам? Членовредительство?
— Я не знаю, что это такое, но он же был один, так многие делают. А он слабак, таким здесь туго приходится. В больничку захотел.
Не поворачиваясь к Сарате, Бланко почувствовала на себе его насмешливый взгляд. Заключенный решил над ними посмеяться.