Цыганские глаза
Шрифт:
– Давай обойдемся без формальностей. Меня зовут Лукас. И ты действительно мне очень нравишься. А теперь ты встанешь, наконец? Или предпочтешь, чтобы я уселся на землю рядом с тобой.
Зная, что этот несносный человек способен на все, Пруденс отбросила лопатку.
– Я встану. – Не добавив ни слова, она поднялась на ноги, и вдруг с замиранием сердца услышала звук рвущейся ткани. – Черт! – тихо выругалась девушка, наклоняясь и осматривая зацепившийся за колючую ветку подол.
Лукас взглянул на нее.
– Это из-за меня ты так разволновалась.
– Вы меня нисколько не волнуете, лорд Фокс, – ответила Пруденс, не решаясь назвать его по имени.
– Я же сказал, меня зовут Лукас, и ты взволнована. Ты покраснела.
– Вовсе нет, – отрезала девушка, жалея, что надела старое платье, которое давно уже стало ей слишком тесным.
– Но у тебя румянец на щеках.
Пруденс знала об этом, и при всем желании ничего не могла поделать. Она со злостью взглянула на гостя.
– Вы всегда так назойливы?
К ее удивлению, колкость его не задела. Напротив, он развеселился еще сильнее.
– Всегда. Правда, это бесит?
– Очень, – с каменным лицом ответила Пруденс. Взглянув в его зеленовато-карие глаза, она не могла не отметить, что он невероятно хорош собой. Ее сердце бешено забилась, а вся напускная храбрость куда-то улетучилась. – Если вы приехали к Томасу, то его здесь нет.
– Ясно, но у меня была и другая причина.
– Да?
Лукас ответил ленивой, белозубой улыбкой, при виде которой у Пруденс комок подступил к горлу.
– Да. Я приглашаю вас троих поужинать со мной в Марлден-Холле в следующую среду. – Он пристально взглянул на девушку. – Будут и другие гости, в том числе Адам Лингард и его жена, которая должна приехать в Марлден-Грин вместе с Верити со дня на день.
Пруденс ощутила некоторое беспокойство при мысли о предстоящей встрече с женой Томаса. К тому же ей неприятно было вспоминать о преподнесенном Адаму букете цветов. Теперь она горько сожалела о своем глупом и опрометчивом поступке.
– О, – только и смогла она произнести, надеясь, что лорд Фокс не станет упоминать о том случае.
К счастью, ее молитвы были услышаны. Вместо этого Лукас взял ее за руки, и, нахмурившись, взглянул на испачканные землей ладони и кровоточащую царапину на правой кисти.
– Такие изящные ручки требуют более бережного отношения. Тебе стоило бы надевать перчатки, – посоветовал он.
Его прикосновение напомнило Пруденс об их последней встрече. Она резко отдернула руки.
– Я знаю, но они очень толстые, и в них трудно полоть.
– И все же ты должна их надевать. Тебе обязательно этим заниматься? – спросил Лукас, с отвращением глядя на кучу вырванных сорняков.
– Почему нет? Может, вам было бы скучно, а мне это дело очень нравится. Я обожаю цветы. Надеюсь, вскоре сад будет выглядеть так же, как до моего отъезда.
Лукас рассеянно стряхнул с ее рукава пучок засохшей травы.
– Ты не считаешь, что садоводство – неподходящее занятие для женщины?
Пруденс обиделась.
– Неподходящее? Нет, конечно. У меня очень скромные запросы. Я счастлива жить здесь, заниматься хозяйством и заботиться о людях, которые преданно служили нам на протяжении долгих лет. Вам это кажется неестественным?
– Напротив. Я восхищен. Могу я чем-нибудь помочь?
– Чем? Землю копать?
Его глаза заискрились весельем.
– Глупая мысль. Садоводство явно не для меня. Но в Марлден-Холле у меня есть несколько садовников. Я с радостью уступлю одного тебе в помощь.
У Пруденс потеплело на душе, и она с благодарностью улыбнулась.
– Спасибо. Вы очень великодушны, но я справлюсь сама. Как видите, здесь еще много работы, – сказала она, заметив, как смотрит Лукас на заросший сорняками сад, облупившуюся краску на стенах дома и несколько окон, оставшихся не застекленными. – Дом оставался заброшенным с тех пор, как умер мой отец, а мы с Арабеллой переехали к тете Джулии в Лондон.
Лицо Лукаса помрачнело.
– Я был знаком с ним, и меня очень огорчило известие о его смерти. Ты знаешь, наверное, что мой отец погиб под Марстон-Муром.
– Знаю. А мой папа был ранен под Эджхиллом в тот год, когда я родилась. Тогда роялисты здорово отлупили пуритан, но, к несчастью, папа не оправился от раны и не смог участвовать в дальнейших сражениях.
– Ты рада, что вернулась домой?
– Да, очень. А вы?
– После девяти лет скитаний я просто счастлив. В Лондоне у меня были дела, и я смог вырваться в Суррей только на прошлой неделе.
– А как же дядя?
– Боюсь, мое неожиданное возвращение пришлось дяде Джорджу не по душе, – сказал Лукас, вспомнив их встречу. – Он считал меня погибшим и намеревался провести остаток жизни в Марлден-Холле, пока не узнал, что я прибыл в Англию вместе с королем Карлом.
Пруденс взглянула на него с любопытством.
– А почему он считал вас погибшим?
– Это долгая и слишком скучная история, – ответил Лукас, представив себе, как воспримет юная наивная девушка рассказ о последних пяти годах его жизни. – К несчастью, во время Гражданской войны дядя оказался в числе наших врагов. Марлден-Холл перешел к нему в качестве вознаграждения за верную службу. У него даже имелся документ на право собственности, подписанный самим Кромвелем. К несчастью, если я умру бездетным, поместье все равно унаследует дядя.