Цыпленок и ястреб
Шрифт:
Всю ночь потрескивали перестрелки, но я не спал не из-за них. Я все прокручивал в голове эту сцену. Лица были ясно видны. Одна старуха жевала бетель и слабо кивнула, когда ее распороли пули. Один ребенок повернулся, чтобы убежать и в него попали как раз в этот момент. Женщина прикрикнула на ребенка; потом ее тоже убили.
Стрелок продолжал бить. Я видел все вновь и вновь, пока все лица в группе не стали мне знакомы. И они тоже узнавали меня, кивали, улыбались, оборачивались, кружились и умирали.
В три утра перестрелка на краю кладбища вдруг стала яростней. Подбежал "сапог" и сказал, чтобы мы запускались. Через пятнадцать минут наступило затишье и нам передали,
На следующее утро мы с Нэйтом вылетели в место под названием Стрельбище, в пятидесяти милях к югу; остальной батальон и часть 227-го разбили там лагерь. Мы заняли палатку с Моррисом, Деккером, Шейкером, Дэйзи, Шерманом и Фаррисом. Реслера все еще не было. Моя раскладушка тоже пропала и я соорудил гамак из двух жердей и одеяла, натянутого на два патронных ящика.
Лагерь стоял на месте старого стрельбища АРВ недалеко от деревни Фукат, рядом с Дорогой 1. Нашу безопасность обеспечивала примерно тысяча корейцев из дивизии "Тигр". И это было хорошо, потому что эти корейцы были головорезами по призванию. Утро они начинали с того, что избивали друг друга, просто ради удовольствия.
Быстро пообедав, мы с Нэйтом поднялись в воздух: два отделения возвращались в зону Пес. Там мы взяли на борт "сапог" и вылетели на задание.
Группу вел Фаррис. По дороге мы должны были встретить командный вертолет, который покажет нам зону.
— "Священник-6", как видите меня?
— Вижу, — ответил Фаррис.
— Просто следите за мной. Я делаю заход.
Вертолет снизился до 1000 футов и зашел на одно из свободных мест. Я думал, что он проскочит мимо, но он завис и опустился на зону. Вкруг него заколебались круги ростков риса.
— Вот прямо здесь, "Священники". Все чисто.
Такую технику я видел один-единственный раз и она показалась мне весьма неплохой. Зона, которая действительно оказалась тихой. Вертолет опустил нос и взлетел на север, направившись к линии деревьев.
— К пулеметам, — скомандовал Фаррис. Зона была узкой и я немного сдал назад, чтобы приземлиться за машиной номер два.
Когда мы зависли, вокруг нас закружились брызги воды от рисового поля. Я решил не садиться полностью, а зависнуть так, чтобы полозья слегка касались поля. "Сапоги" выскочили еще до касания — не из-за штурмового азарта, а просто по привычке. Обычная высадка в холодной зоне.
Мы подождали тридцать секунд, пока Фаррис убедился, что все высадились. Пулеметная стрельба пошла с трех позиций. Нас прижали огнем с фронта, левого фланга и тыла. Я видел дульные вспышки в линии деревьев за пятьдесят ярдов, они блокировали путь нашего взлета. Пока мы висели, я яростно жал на педали и швырял вертолет в стороны, ожидая Фарриса. Единственная пулеметная позиция, которую я различал, была та, что с фронта, и оттуда по нам били, как хотели. Наши пулеметы не могли развернуться так далеко вперед, а потому стрелки сосредоточились на атаках с флангов. Пока я шатался влево-вправо, то услышал единичный "цок", а потом Фаррис взлетел, проходя правее переднего пулемета ВК. Мы держались вплотную к его винту. Когда мы пересекали линию деревьев, еще один вьетконговский пулемет открыл огонь, поливая трассерами траекторию нашего полета. Я поднялся выше остального строя, делая маленькие, быстрые повороты влево-вправо. По мере набора высоты все пулеметы внизу сосредоточили огонь на наших восьми вертолетах. Я продолжал раскачивать машину, будучи твердо уверен, что Лиз был прав: все, что вы делаете, чтобы стать сложной целью, идет вам во благо. Через несколько мгновений мы выскочили из их радиуса поражения. Шесть из восьми вертолетов были повреждены и двое стрелков убиты. В нашу машину попала одна пуля, еще на земле.
Уже потом, глядя на угол, под которым пуля ударила в вертолет, я обнаружил, что попадание произошло, когда я вращал машину педалями в низком висении. Пуля вошла прямо рядом со мной, на уровне груди и ушла в основание хвостовой балки, позади меня. Я был убежден, что моя тактика уклонения спасла мне жизнь.
— Если бы ты вообще не двигался, то она, наверное, все равно прошла бы мимо, — сказал Нэйт, когда мы вернулись на Стрельбище.
— Именно эта пуля попала, когда я повернул вправо. А значит, если бы я не повернул, она бы влетела в кабину.
— Ты не можешь этого знать. Это случайность.
— Ага. Счастливая случайность.
— Но все-таки случайность. Что, если бы ты повернул ей навстречу? Этот же прием точно так же может тебя и убить.
Он, разумеется, был прав, но я был убежден, что действительно увернулся от пули.
— Ну а как насчет взлета? Всех остальных исполосовали, — возразил я.
— Слушай, Мейсон, если настал твой черед погибнуть, то все. Ты не контролируешь шансы. Просто сегодня была не судьба, чтобы тебя сделали.
— Значит, ты хочешь сказать, что я должен сидеть тихо и взлетать ровно по линейке вместе с остальными? Я так не могу. Я вполне представляю, как я пытаюсь сбить "Хьюи". Если один вертолет в строю ведет себя, как псих, я даже не буду пытаться попасть в него. Я займусь другими.
Нэйт кивнул и отхлебнул кофе:
— Ну, если тебе так легче, то продолжай это делать. Но по-моему ты просто ссышь против ветра.
Мы узнали, что один стрелок получил прямое попадание в броневой нагрудник (ему повезло, что для него такой нашелся) и нагрудник остановил пулю полностью. Тут я припомнил свое близкое попадание, которое тоже могло прийтись в грудь, и разозлился от того, что нагрудников в роте почти не было. После всего огня, который мы приняли за последние пять месяцев, их насчитывалось всего несколько. Мы просто еще не потеряли достаточное количество пилотов.
В этой долине ВК стреляли интенсивно. Это был их дом и они здорово зарылись в землю. Куда бы мы не летали, нас обстреливали. В течение двух дней в наших батальонах сликов сорок пять машин оказались серьезно повреждены. "Чинуки" из 228-го подверглись обстрелу (что нечасто случалось в Иадранг) и потеряли десятерых пилотов. Еще мы считали, что С-130, разбившийся на перевале Анкхе днем раньше и убивший восемьдесят человек, был сбит огнем с земли.
Этим вечером Нэйт, я, Моррис и Деккер отправились в близлежащую деревню. Я сделал несколько снимков улыбающихся детей. В маленьком магазинчике мы купили свечей и мыла. По дороге обратно, в кузове грузовика, мы ворчали насчет отсутствия броневых нагрудников. Моррис сидел, скрестив руки.
— Говорил я с приятелем из батальона, — заметил он. — Он сказал, что мы получим кучу нагрудников со дня на день.
Грузовик остановился рядом с кухонной палаткой и мы выбрались наружу.
— Ага, со дня на день, — проворчал Деккер. — Интересно, как быстро он бы их доставил, если б ему самому пришлось бы летать в этом говнище.
На следующий день, 31 января, у нас было еще одно задание. Эта зона называлась Квебек. Она находилась в пяти милях дальше Пса.
Теперь зона Пес была очень большим лагерем, где располагалась основная масса наших войск. Если в долине и было какое-то безопасное место, то это был Пес. На этом задании двенадцать машин пересекли реку, чтобы выполнить заход и тут кто-то с правой стороны строя получил выстрел из "дружественной" деревни.