Цзянь
Шрифт:
– Чепуха, - решительно возразил Карпов, и тотчас же ругнул себя за несдержанность: пока не ясно, куда копает этот тип.
– Послушай, Юра. Отдел, который я вверил Воркуте, является одним из самых секретных во всем комитете. Не мне об этом тебе говорить. Ей досталась тяжелая грядка, но она мотыжит ее на совесть. Я думаю, ты просто слишком подозрителен.
Лантин беззаботно пожал плечами.
– Возможно. Но у меня накопился немалый опыт по части различных проявлений нечистой совести у моих коллег. Я полагаю, ты не будешь возражать, если я
– Ради бога. Если это так необходимо. Карпов подумал, действительно ли Лантин сомневался в лояльности Даниэлы, говоря о нечистой совести, или же это просто способ дать понять Карпову, что и сам он у него на крючке? Конечно, глупо подозревать Даниэлу, и если второе из его предположений справедливо, то, надо признать, Лантин выбрал оптимальный метод, чтобы продемонстрировать свою власть. Черт бы побрал этого выскочку, - подумал Карпов.
– Я не смогу долго воздерживаться от встреч с ней.
Возвращаясь домой в лимузине Лантина, он подумал, что, пожалуй, надо позвонить Даниэле и хотя бы предупредить ее. Но затем отказался от этого намерения. Он просто не мог себе этого позволить на данном этапе своей игры. Главный его приоритет - это "Лунный камень". Пока неблагоприятные обстоятельства не переменились, ему придется проверять каждый свой шаг.
Но Карпов дал себе торжественное обещание отыграться, когда он запустит последнюю стадию своей операции и будет уже не нуждаться в поддержке Лантина. Я не только отомщу, - подумал он, - но и наслажусь местью, как он сегодня наслаждался изысканной пищей. Я ему подсыплю крысиного яда в его сациви - вот лучший способ для товарища Лантина отправиться на тот свет! Мы с Даниэлой еще отпляшем камаринскую на его могиле.
Привет, Роджер, - кивнул своей ястребиной головой Энтони Беридиен.
В его офисе царил полумрак, и сквозь жалюзи на огромном окно можно был видеть в вашингтонских сумерках освещенный, как фонтан в парке, Белый Дом. Глаза Беридиена утопали в тенях, отбрасываемых кустистыми бровями.
– Хочешь, расскажу тебе кое-что о нашем айсберге?
– предложил он - Я как засел за компьютер в пять утра, так и не вставал.
Донован опустился в кожаное кресло, похожее на шезлонг и почти такое же удобное.
– И что же ты высидел? Беридиен хмыкнул.
– Кое-что. Можешь сам посмотреть.
– Он передал пачку компьютерных распечаток и, пока его помощник колупался в лабиринте схем, таблиц и разрозненных данных, выжидательно смотрел на него.
– Похоже, наш айсберг принимает очертания самого Ничирена.
– Как такое может быть? Он всюду значится как свободный художник мокрых дел.
– Да, они постарались, чтобы у нас было о нем именно такое представление.
Донован удивленно вздернул брови.
– Дезинформация? Так, значит, русские...
– Вот именно!
Беридиен грохнул по столу кулаком.
– Этот айсберг обретает не только очертания, но и размеры. И знаешь,
– Карпов?
– Предположение обоснованное, но неверное, - Беридиен прямо-таки млел от сознания силы, которую ему давали знания разведчика.
Знание - сила: вот лозунг, который во многом определяет направленность личности Беридиена, - подумал Донован.
– Ты еще не разобрался в тонкостях иерархии КГБ. Те два. с половиной года, что ты провел в Париже по поручению Госдепартамента, может быть, и послужили расширению твоего кругозора в разных вопросах, но только не в этом.
Беридиен произнес эту тираду на самом низком регистре голоса, что всегда делало его речь особенно убедительной. Президент часто говорил - за закрытыми дверями, разумеется, - что Беридиен может кого угодно купить и продать. Даже обычно ершистые сенатские подкомитеты.
– Ничирен слишком элегантен, чтобы им управлял Карпов.
– Он поднял со стола фигурку стеклянной совы и подержал ее в руке, пока стекло не нагрелось.
– Похоже, что Ничирен ни в коей мере не является наемным убийцей, продающим свои услуги тому, кто больше заплатит, за которого мы его принимали. У него есть определенный источник питания, направляющий его действия. И этот источник - небезызвестная Даниэла Воркута. До ее прихода советская внешняя разведка была не учреждением, а конторой. А теперь нам приходится зубами отстаивать свои интересы, сталкиваясь с кагэбистами даже по незначительным поводам.
– Он встряхнул головой, будто впервые осененный этой мыслью.
– Я полагаю, генерал Воркута подвела под нас свой айсберг и позволяет водной стихии постепенно его выталкивать.
Донован взглянул на часы.
– Сегодня у тебя еженедельный медосмотр. Мы можем продолжить разговор по пути, и таким образом сбережем время.
Они вышли в коридор, голые стены которого были выкрашены в охристый цвет. Никаких дверей ни справа, ни слева. Коридор заканчивался лифтом, открывшимся от прикосновения ладони Беридиена. Внутри было только две кнопки. Нажав на нижнюю из них, Беридиен заставил лифт провалиться в шахту.
Шестью этажами ниже двери лифта открылись, и они оказались в анфиладе стерильно белых комнат, одна из которых представляла собой операционный театр, оборудованный новейшими лазерными скальпелями и диагностическими приборами.
Дежурный взял их пластиковые удостоверения личности, опустил в щель турникета и затем бесстрастно наблюдал, как они проходили в ослепительно белую комнату со столом, на котором громоздились многочисленные пузырьки, бутылочки и пробирки, снабженные этикетками на таинственном врачебном языке. В одном углу была небольшая полукруглая раковина умывальника, рядом с которой стояло ведро с педалью для отходов врачебного производства и бройеровский стул с гнутыми ножками, на спинку которого пациент мог повесить одежду.