Д'Артаньян в Бастилии
Шрифт:
— Ага? Так-так, — в раздумье произнес король. — Тогда дело начинает проясняться. К моему несчастью, в королевстве неспокойно… как, впрочем, и во всей Европе…
Все враждуют друг с другом, все хотят погубить один другого под тем предлогом, что идет война, а на войне, как водится, неизбежны потери… Вероятно, вы оказались в Бастилии именно стараниями этих ваших влиятельных недоброжелателей. Но есть возможность это исправить, господин д'Артаньян.
«Так, Кажется, ветер задул с благоприятной стороны», — заметил мушкетер.
— Все это можно исправить, — размышляя, повторил
— А так как я вижу главное достоинство монарха в том, что он желает примирить своих подданных друг с другом…
И способен добиться этого примирения, то я сделаю больше… Я берусь помирить вас с вашими недоброжелателями, господин д'Артаньян. Тем более что вы приобрели их на королевской службе, не так ли?
— Ваше величество, можете не сомневаться в том, что я всегда буду верно служить моему государю, скольким бы моим врагам это было бы не по душе.
Людовик снова одарил мушкетера благосклонным взором. Однако теперь королевский взгляд стал приветливее, потеплел. Королю пришло на ум, что мушкетер несколько месяцев провел в Бастилии, ожидая своей участи и томясь неизвестностью, и все это, из-за его, Людовика XIII, подписи на бумаге, подсунутой ему Ришелье в момент королевского гнева. В глазах короля д'Артаньян скорее был жертвой, чем преступником. Следовало развеять туман загадочности, который окутывал всю историю д'Артаньяна.
— Шевалье д'Артаньян, — торжественно произнес король. — Вам известно, как называют меня в народе.
— Людовиком Справедливым, ваше величество, — без задержки откликнулся мушкетер, которому в эту минуту очень хотелось верить, что король собирается оправдать народную молву.
— Так вот, я хочу одного. Чтобы справедливость была восстановлена. Я хочу разобраться. Да, я хочу разобраться в конце концов во всем этом деле. Если вы сумеете объяснить мне все эти загадочные ваши похождения в Type, которые чуть не стоили вам жизни, все эти странные происшествия с арестом дю Трамбле, с побегом из тюрьмы какого-то испанского дворянина… Все то, что так беспокоит его высокопреосвященство, даю вам слово монарха: я тут же подпишу приказ о вашем освобождении. Но помните, господин д'Артаньян, я хочу одного — правды! Всей правды!
— Я считаю за честь, что ваше величество интересует моя скромная особа, — ответил д'Артаньян. — Я с радостью расскажу все, что знаю, но смею ли я занимать время вашего величества?
— Полно, господин д'Артаньян. К чему лукавить, во мне ведь тоже есть гасконская кровь! Выкладывайте-ка мне все начистоту, сударь.
— Повинуюсь, ваше величество.
И д'Артаньян рассказал королю о том, как он попал в Тур в поисках Камиллы де Бриссар, о ночном нападении и даже о способе, к которому он прибегнул, чтобы спастись из дома опальной герцогини. Но ни словом он не обмолвился об Арамисе.
— Ага, — кивнул Людовик. — Вот оно что. А господин кардинал уверял меня, что вы чуть ли не специально набросились на его людей, чтобы дать ускользнуть
И король устремил испытующий взор на д'Артаньяна.
— Но там не было никаких мушкетеров, кроме меня, ваше величество, — не моргнув глазом, ответил гасконец. — Случись в тот день, вернее ночь, поблизости еще кто-либо из полка, потери нападавших наверняка можно было бы удвоить.
Этот ответ граничил с дерзостью, но король питал слабость к военным победам своих мушкетеров, особенно если эти победы были одержаны в стычках с людьми его высокопреосвященства.
— Ну хорошо, — проговорил король. — Допустим. Но как случилось, что вы стремглав поскакали вдогонку дю Трамбле?
«Эх, тут задача посложнее! — вздохнул д'Артаньян. — Но постараемся выпутаться. В конце концов первый приказ арестовать дю Трамбле — я получил от Бассомпьера, а ему уже хуже не будет…»
— Ваше величество, я простой солдат… — начал д'Артаньян, стараясь придать голосу необходимые тон и звучание.
— Простой лейтенант мушкетеров короля Франции, — саркастически заметил король.
— К счастью, это так, ваше величество. Именно поэтому в ту роковую ночь я был послан за дю Трамбле.
— Кем вы были посланы, господин д'Артаньян?
— Тем, кто имел право приказывать мне, ваше величество.
— И этим человеком была…
— Ваше величество, вам хорошо известно, что его высокопреосвященство пользуется незавидной репутацией в глазах высшего офицерства, которое подчас позволяет себе нелестные отзывы о нем…
— И этим человеком…
— Им был один из тех, кто неосмотрительно позволил себе критиковать политику… я не прав, ваше величество, некоторые поступки его высокопреосвященства, позволил себе критику… критику этой политики…
— Мне трудно следить за вашей мыслью, д'Артаньян, — с улыбкой произнес король, который, как помнит читатель, был посвящен королевой в события, приведшие к аресту дю Трамбле, впрочем весьма кратковременному.
— «Черт побери, мне тоже!» — подумал мушкетер.
– ..одним словом, он позволил себе критиковать кардинала в присутствии господина дю Трамбле, — выпалил д'Артаньян. И прибавил:
— Ваше величество.
— Но ответьте же мне, наконец, кто этот человек, могущий приказывать вам? Кто тот таинственный вельможа, который так испугался господина дю Трамбле. И чем он его только так напугал?
— Вашему величеству следует обратить внимание на то, что дю Трамбле, слышавший все эти речи о его высокопреосвященстве, неожиданно покинул помещение и поскакал в ставку господина первого министра…
— И недовольные кардиналом господа тут же уразумели, что через несколько часов тот, кого они только что поносили всякий на свой лад, получит прекрасную возможность узнать их мнение о себе, не так ли? насмешливо спросил Людовик ХIII.
— Ваше величество несомненно правы.
— Тогда эти критиканы всполошились и решили перехватить дю Трамбле, но так как этому предусмотрительному господину удалось опередить их, погоня могла принести успех только в том случае, если бы за дю Трамбле поскакал лейтенант мушкетеров короля господин д'Артаньян, — закончил король.