Да будем мы прощены
Шрифт:
– Вы меня и не знали толком.
Через несколько дней меня приглашают в «Лодж» на обсуждение, куда «поместить» Джорджа. Когда секретарша администрации звонит мне для подтверждения, то советует привезти для Джорджа одежду.
– Уличную, – поясняет она. – Джинсы, теплые носки, шерстяной свитер.
– Уже все решено?
– Понятия не имею, – отвечает она. – Я читаю, что у меня написано. Да, еще я должна у вас спросить, собираетесь ли вы ночевать.
– Нет, – кратко отвечаю я. – Вам известно, кто еще будет?
– У меня список участников: вы, адвокат вашего брата или представитель его юридической фирмы, главный врач и кто-то из управления исправительными
– У этого человека от штата имя есть?
– Уолтер Пенни.
Не прерывая разговора, я гуглю Уолтера Пенни и получаю фотографии сверхтощего бегуна из Гамбьера, Огайо. Но ведь мы живем в мире, где существует не только этот Уолтер Пенни?
Приходит собачий опекун – заняться Тесси и котятами.
Я собираю вещи для Джорджа, перегружаю их из ящиков и с вешалок в огромный чемодан, похожий на шкаф, – как будто он предназначен не для поездок, а непонятно для чего. Наверное, все, что Джорджу не понадобится, можно будет отдать.
В «Лодже» служитель вынимает чемодан из машины и несет в помещение.
– Регистрируемся? – спрашивает служитель.
– Вы тут новенький.
– Это так заметно?
– Да.
Они опаздывают. Я сижу в приемной рядом с кабинетом главврача, ем печенье из голубой жестянки и пью чай, налитый из чайника, очень подозрительного на превышение нормы содержания бактерий. Жестянку я держу на коленях, чтобы крошки на брюки не падали.
– Мэнни, – представляется мне человек напротив, протягивая руку. – Из фирмы «Вурлитцер, Пулитцер и Орди».
– Мы знакомы?
– Я из любопытства приезжал с Орди в Уайт-плейнз. Рутковски сегодня не будет – у него суд.
– Не знаете, насколько официальное или неофициальное сегодня заседание? – Мэнни пожимает плечами. Я ему предлагаю печенье, он отказывается. – У меня создалось впечатление, что мы будем обсуждать, что делать дальше. Но потом меня попросили привезти для Джорджа одежду. Такое чувство, что решение уже принято.
– Ничего пока еще не определено, – отвечает Мэнни. – Но в интересах экономии сил и средств у нас есть план, который вполне годится для Джорджа, как я думаю.
Наверное, я морщусь или какую-то еще гримасу строю.
Мэнни озабоченно поправляет стоящий на полу большой пакет:
– Давайте дождемся начала совещания.
Через несколько минут нас приглашают в кабинет доктора Кроули, главного врача. Уолтер Пенни уже там. Явно было какое-то предварительное совещание, на которое нас не звали.
– Заходите, заходите! – зовет доктор Кроули.
Это полный лысеющий мужчина непонятного возраста. Уолтер Пенни представляется, энергично встряхивает пожимаемую руку. Он молод, поджар, одет в дешевый костюм, который хорошо на нем смотрится лишь потому, что ему самому на это наплевать. Густые курчавые волосы пострижены почти под ноль. С виду может сойти за восемнадцатилетнего. Он то и дело почесывает за ухом – как Тесси, только она задней лапой.
Я смотрю на него, думая, не в самом ли деле он Уолтер Пенни из Гамбьера, Огайо, который пару лет назад бегал по гаревой дорожке, и гадая, что же он тогда может знать о людях или о юриспруденции.
Он протягивает мне визитку. Доктор Уолтер Пенни, докторская степень по уголовному праву.
– Уолтер, а как вы заинтересовались уголовным правом?
– В моей семье все военнослужащие и все охотники, – говорит он так, будто это все объясняет.
Я киваю.
– А вы откуда вообще-то?
– Из Огайо.
Мэнни передает ему свой пакет, и главврач вытаскивает оттуда огромную жестянку засахаренной кукурузы «Гаррет» из Чикаго.
– От моего шурина, – поясняет доктор Кроули. – Небезызвестный Рутковски.
– Взятка? – высказываю я предположение.
– Моя жена любит эту штуку, – отвечает Кроули. – На ней и выросла. – Он становится строже, меняет интонацию. – Итак, сейчас Уолтер нам расскажет о программе, над которой работает. И смею вас заверить: хотя мы никого еще туда не направляли, я разговаривал со многими людьми насчет пригодных для Джорджа вариантов. Так вот, если не считать тюрьмы или классического дурдома, их не слишком много. И не думаю, что для Джорджа один из этих двух был бы правильным.
– Позвольте мне? – просит Уолтер.
– Сделайте одолжение, – отвечает доктор Кроули.
– Мы постоянно ищем и исследуем новые концепции в уголовном праве – во всем, от архитектуры тюремных зданий до психологического переживания наказания. «Вудсмен» – эксперимент, который в сухом остатке должен дать малорасходную модель выживания наиболее приспособленных. И хотя Джордж – кандидат не самый типичный, мы считаем его вполне подходящим для передачи в нашу программу.
– А каков ваш типичный кандидат?
– Человек с уголовным прошлым, скорее сельский, чем городской, не так чтобы белый воротничок, немножко грабитель, в большой степени – вор, самую малость – убийца. Мужчина, владеющий собственными руками, которому нужны физические трудности. Мы обнаружили, что люди, склонные к буйному поведению, менее к нему склонны в естественной обстановке. Когда они сражаются со стихиями, то самообучаются, саморегулируются, потому что это борьба человека с землей, а не человека с человеком. Серийных убийц мы не берем – считаем, что это совершенно иной профиль, и в той же степени, в которой обладаем законным мандатом на исполнение наказания, мы обладаем и уважением к неотъемлемым правам наших заключенных и не подвергаем их неоправданному риску. По сути говоря, «Вудсмен» построен как недорогая и самоуправляемая исправительная колония. Как вам, быть может, известно, история самоокупаемых тюремных ферм достаточно продолжительна, как и история модели квакеров. Они построили первое пенитенциарное учреждение, где учитывалось, что человеку необходимо иногда глядеть в небо. – При этих словах Уолтер даже поднимает глаза вверх. – По сути: видь свет, будь с Богом и покайся!
– Вы сейчас говорили просто как священник, – замечает главврач.
– Благодарю вас, – отвечает Уолтер Пенни.
– А нельзя ли чуть более конкретно? – спрашиваю я. – Пока что по вашим описаниям получается эпизод из «Царства животных».
– Покажите ему презентацию, – предлагает Кроули.
– Разумеется. – Уолтер поворачивает ко мне экран своего лэптопа. – Для контекста, чтобы вы имели в виду: стоимость содержания одного заключенного в Нью-Йорке – более пятидесяти тысяч. Стоимость содержания в нашей программе – менее десяти тысяч на человека. – Он нажимает кнопку «Старт». На экран выходит брутальный логотип «ВУДСМЕН», сопровождаемый бурной музыкой в стиле хэви-метал, и потом ролик в стиле рекламы, зовущей вступать в армию или национальную гвардию. Показаны «типичные» заключенные: Крутой, Сильный, Волевой, Упорный. Они лазают по деревьям, ловят в реке рыбу себе на пропитание, спускаются по веревке со скальной стены. В их распоряжении тщательно отобранные инструменты и материалы из «рюкзака вудсмена», который был им выдан в начале программы и заменяется раз в год. Заканчивается ролик дисклеймером: «Программа «Вудсмен» – это модель управления человеческим поведением, разработанная на основе фундаментальных законов. В ней используются микросхемы Physics-300a и Physics-300b и спутниковое слежение, причем микросхема 300b осуществляет и постоянное считывание жизненных показаний. Возникающие проблемы, связанные с неправильным поведением или агрессией носителя, могут быть устранены посылкой беспилотного устройства или компьютерно управляемым разрядом в срок от одной до пяти минут».