Да будем мы прощены
Шрифт:
Я останавливаюсь возле «Старбакса». Внимательно рассматриваю постер, приклеенный к телефонному столбу снаружи. Это женщина из «Эй-энд-пи»? Вряд ли на самом деле, но я точно не знаю. Пытаюсь вспомнить, как она выглядела. Помню серовато-белокурые волосы – у пропавшей девушки тоже такие. Помню груди – они оказались больше, чем я думал, бледные, с красивыми голубыми жилками, будто древняя река под поверхностью кожи. Лицо было простое, невыразительное, а глаза синевато-серые.
Вот интересно: как вообще человек воспринимает другого человека?
На углу возникает телевизионный фургон, выдвигает вверх спутниковую
Внутри в «Старбаксе» плачут девушки за стойкой. Очевидно, пропавшая тут летом подрабатывала, они все ее знают. Я выхожу, не выпив кофе, – очень уж тут печально.
На дорожку к дому я сворачиваю в совершенно уже мрачном настроении. Заношу в дом пустую переноску. Металлическая дверца кошачьего дома распахивается на ходу и снова захлопывается, прищемив мне палец. Я сделал ужасную вещь: взял то, что мне не принадлежит, – детей мамы-кошки – и отдал чужим людям.
Вхожу с пустыми руками. Кошка подходит, обнюхивает меня, проверяет переноску, и до нее будто доходит. Она удаляется под диван. Тесси даже не дает себе труда встать, пока я не ставлю перед ней ужин.
Шестичасовые вечерние новости начинаются с экстренного сообщения – о пропавшей девушке. Хизер Райан, двадцати лет, приехала домой на уик-энд навестить родителей. «Сообщается, что Райан вчера вечером вышла на пробежку и не вернулась. Согласно заявлению полиции, родственники особенно обеспокоены тем, что у девушки есть некоторые проблемы и что последние дни она принимала новое лекарство в связи с травмой головы, полученной при игре в баскетбол. Часто говорят о травмах в футболе у мужчин, но сейчас, когда и в женском спорте конкуренция становится более жесткой, травмы подобного рода бывают все чаще. Прошлой осенью во время баскетбольного матча в Ледюк-колледже она получила удар…»
Репортер продолжает трещать, пока на экране показывают запись, как мяч отскакивает от головы Хизер, голова резко дергается влево, а другая девушка в это время сбивает Хизер с ног.
– Подобные многократные сотрясения мозга нас настораживают, – говорит врач, к которому обратились за комментарием. – Эти повторяющиеся удары мозга о внутренние стенки черепа.
Репортер заканчивает обращением:
– Если кто-то видел Хизер или что-либо знает о ней, звоните по нашей «горячей линии».
Вот как. Значит, у пропавшей девушки – проблемы? А какие? Она не может назвать свое имя? Или живет в каком-то замутненном состоянии сознания? И кто – или кем была – эта женщина из «Эй-энд-пи»? Что-то в ней было странное, во всей этой встрече, что-то такое, что она подчеркнуто избегала мне рассказывать. Должен ли я кого-то проинформировать, позвонить по этой «горячей линии» и оставить свои жалкие признания?
Я обдумываю мучающий меня вопрос и решаю, что все это игра моего воображения, и девушка, с которой я встретился, на пропавшую совсем не похожа. Я пытаюсь сделать набросок, воссоздать то, что помню. Рисую какой-то овал в качестве головы, потом шею – я помню, она длинная, – потом плечи и ниже, но на самом деле запомнились мне только груди. Рисую их снова и снова, а потом возвращаюсь, пытаюсь восстановить шею, голову, лицо. Интересно, остался ли образец ее ДНК на банке с дижонской горчицей. У меня на органе должны бы остаться, но я с тех пор не раз мылся в душе. Вспоминаю все, что она говорила и делала, думаю про украденный телевизор, про товары у нее в магазинной тележке, замечание насчет торта с глазурью и без. Вот непонятно – похоже ли было, что она потерялась? И еще интересно, не могут ли ко мне заявиться для снятия отпечатков с мебели? Вывожу Тесси на прогулку, обхожу дом и двор, думая, не прячется ли кто-нибудь здесь поблизости.
Все время крутится мысль: как это девушка могла вот только что быть, а в следующий миг пропасть? Как вообще можно украсть человека? Применить физическую силу? Психологически переиграть? Дело тут в том, что женщины, мальчики и девочки слабее взрослых мужчин, которые их просто хватают и тащат на другой край земли? И это происходит в какой-то темной воронке, в проломе реальности, будто открывается дверь на темную сторону и кого-то туда затягивают?
К восьми часам я довел себя до лихорадки, волнуясь о пропавшей девушке, обо всех девушках, где бы они ни были, а заодно и о котятах. Хорошо ли им – или же они в своих новых домах плачут и царапаются, готовые отдать что угодно, лишь бы вернуться в безопасный мир, где есть Мама?
Как мы вообще выживаем? Любой из нас?
В четверть девятого я уже не могу больше выносить собственный душевный раздрай и звоню Эшли в школу – просто проверить, как она там.
Там какое-то замешательство: ее нет. Я прошу позвать ее соседку по комнате, та передает меня воспитательнице общежития, которая мне рассказывает, что школа решила переселить Эшли.
– Я думала, вы знаете, – говорит она мне.
– Понятия не имел.
– Она сейчас живет вместе с одной преподавательницей. Дать вам номер?
Я звоню на номер, попадаю на автоответчик, оставляю сообщение. Через несколько минут Эшли перезванивает, и голос у нее напряженный.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Ничего не случилось, – отвечаю я. – Хочу узнать, как ты там.
– Ты обычно не звонишь вне графика.
– Сюрприз. – Что-то не так у Эшли, по голосу слышно. – Я тебя ни от чего важного не оторвал?
– Нет-нет, – говорит она. – Я как раз сейчас уроки делаю.
Врать она не умеет совершенно, но я не подаю вида.
– Что сегодня было на ужин?
– Рыба, по-моему.
– А что за рыба?
– Не знаю. С таким соусом, желто-оранжевым.
– И ты ее ела?
– Нет.
– А что ты ела?
– Был вегетарианский вариант: фаршированные ракушки и салат.
– А остальное все в порядке?
– Вроде бы да, – отвечает она.
– Ну, хорошо тогда. Тогда я прощаюсь, а поговорим завтра, в обычное время.
– Спасибо, – говорит она.
Я вешаю трубку с неловким ощущением, будто влез во что-то непонятное.
В одиннадцать вечера по телевизору показывают репортаж из парка, где девушку видели последний раз. Это тот самый парк, где я выгуливаю Тесси, где у меня был приступ рыданий. В этом парке бегают стайками женщины в забеге «Забери ночь обратно» и закидывают кроссовки на телефонные провода. Полиция расследует разные версии, но на данную минуту новой информации нет.
Я открываю для кошки банку лосося, она интереса не проявляет. Оставляю банку на столе как мирное подношение и иду наверх спать. Никто из зверей за мной не идет.