Да будем мы прощены
Шрифт:
– А ты видела, что мы помирились, и я ему двух последних котят отдал?
Она отрицательно мотает головой:
– Наверное, я ушла раньше.
– Мне нужно что-нибудь о тебе знать.
– Я играю на флейте, – сообщает она.
– Еще что-нибудь.
– Диплом по французской литературе, библиотечное дело дополнительно.
Я киваю.
– Хотела вырасти и стать шпионкой, – говорит она.
– И на кого хотела шпионить – на нас или на них?
– На них, – отвечает она не задумываясь. –
– С чего ты решила сегодня сюда прийти?
– В прошлый раз я у тебя видела дождевой душ в ванной и подумала, не позволишь ли ты мне его попробовать. Я тебе даже подарок привезла.
– Какой?
– Я его съела. Была распродажа выпечки, я купила две слоечки, а потом заехала в «Макдоналдс» кофе выпить. И по пути сюда обе сжевала.
– Наверное, не надо было тогда говорить, что везла мне подарок.
– Просто хотела быть честной. Так что я теперь на сахаре и энергична, даже эйфорична слегка.
– Ладно, душ твой. Сейчас чистое полотенце принесу.
Я сижу на кровати и смотрю, как она раздевается – кажется, это входит в программу, она хочет, чтобы я смотрел.
– Секс не обязателен, – говорю я. – Совершенно не нужно, чтобы ты натурой расплачивалась за душ.
– А если я хочу секса?
– Не знаю, хочу ли я. У меня слишком много сейчас тяжести на душе. Не знаю даже, смог ли бы я.
Она кривит лицо в гримасе.
– Никогда не слышала, чтобы мужчина такое сказал сразу. Обычно уже потом, после беканий, меканий, и когда выясняется, что у него жена есть.
– Я в разводе, – говорю я, встаю и выхожу, оставив ее принимать душ в одиночестве.
Пользуясь минутой, просматриваю ее сумку – ищу какие-нибудь зацепки. Нахожу огромный старый бумажник, почти пустой, а на дне сумки – водительские права. Прочитав имя, тут же в панике кладу их обратно и закрываю сумку. Хизер Энн Райан. Это так пропавшую звали? Я в недоумении.
Когда она выходит, я спрашиваю:
– У тебя есть шрамы от спортивных травм?
– Я не слишком спортивная, – отвечает она.
И идет ко мне, влажная еще после душа.
Это она? Она и есть пропавшая девушка? У нее что-то вроде психотического срыва и амнезии? Очень расплывчаты, неконкретны все ее ответы.
– Кто ты? – спрашиваю я.
– А как бы тебе хотелось? – отвечает она, сбрасывая полотенце.
И тут же на меня накидывается.
Много шума, тяжелое дыхание. Начинает лаять собака, кошка запрыгивает на ночной столик, глядит на нас, выгибается дугой, прыгает мне на спину и дерет когтями. Я вскрикиваю.
– Пойду я, – говорит она, когда все заканчивается.
– Ты точно не хочешь еще раз в душ?
– Нет, все нормально. Но это было приятно, люблю дождевой душ.
– А телефончик, может, оставишь? – спрашиваю я, пока она одевается.
Она мотает головой.
– Откуда же мне узнать тогда, все ли у тебя в порядке? Очень неприятно волноваться, не случилось ли с тобой что-нибудь.
– Я не из тех, с кем что-нибудь случается.
– Но я так не могу, – говорю я. – Не могу, чтобы приходила безымянная женщина и имела меня в моем доме.
– Это не твой дом, – отвечает она, застегивая «молнию».
– Мы хоть когда-нибудь поговорим нормально?
Она надевает туфли и встает.
– Не знаю, что и сказать.
– Ты меня пугаешь, – признаюсь я.
– Мужчины не пугаются. Можно нам обойтись без выяснений? Я слышу, как ты напрягаешься, – но мне и правда пора.
– Куда?
– Туда, откуда я приехала.
– Похоже, мы толчемся на месте.
– Но мы же разговариваем, вот прямо сейчас, – говорит она.
– Возьми что-нибудь, – предлагаю я.
Она на меня смотрит:
– Что?
– Телевизор возьми.
– Не смешно.
У нее звонит сотовый, она смотрит на него.
– Бойфренд? – спрашиваю я.
– Нет.
Она выходит, и я запираю дверь. Обхожу весь дом, опуская жалюзи. Слишком я на виду.
Телефон звонит в десять утра.
– Мистер Сильвер?
– Простите, а кто это?
– Я Сара Зингер из «Академии Аннандейл».
– Да.
– Вам удобно разговаривать?
– Да, но должен предупредить, что я Сильвер-дядя, а не Сильвер-отец.
– Мне это известно. – Долгая пауза, и она начинает снова: – Мистер Сильвер, мне немного неловко…
Я не тревожился, но сейчас она вдруг овладела мною – тревога, и глубокая.
– Что-то с Эшли?
Сара Зингер не отвечает.
– Вы знаете, где сейчас Эшли?
Единственная у меня мысль – о пропавшей девушке.
– Мистер Сильвер, если вы меня выслушаете…
– Она жива? – ору я в телефон.
– Разумеется, жива. Я не хотела вас пугать. Она на уроке английского до одиннадцати двадцати, потом у нее естественные науки с одиннадцати тридцати до двенадцати тридцати. – И она снова замолкает.
– Наверное, вы не знаете, что у нас тут случилось. Пропала одна местная девушка, и это очень тревожно.
– Прошу прощения, – говорит миссис Зингер. – Для человека вроде вас это должно было быть тяжело.
– В каком аспекте – вроде меня?
– Бездетный мужчина, вдруг оказавшийся в роли папы.
– Мне хочется думать, что я отлично адаптировался.
– Я уже сказала, что ситуация из тех, в которые никакая школа попадать не хотела бы. Мистер Сильвер, в курсе ли вы, что Эшли во время весенних каникул активно общалась по телефону?