Да будет любовь!
Шрифт:
– В таком случае чего же вы ищете?
– Ну, я никогда всерьез не верил в любовь. – Джонатон покаянно вздохнул. – Мои друзья даже считают, что я никогда не был влюблен.
– И вы считаете, что они правы?
– Не думаю, что они правы, но… – Маркиз беспомощно пожал плечами. – Одним словом, я и сам не знаю.
– Ясно. – Фиона тряхнула головой. – А вот у меня нет таких колебаний в отношении замужества. Независимо от того, сработает ваш план или нет, я определенно намерена в один прекрасный день выйти замуж. И надеюсь сделать это по любви. Но даже если замужество лишь станет инструментом разрешения моих финансовых проблем, я не поступлюсь своей честью.
Джонатон невольно подался к ней:
– Фиона, я никогда…
– Разве? А кто смотрел на меня так, словно я лакомый кусок, который вы хотели бы проглотить?
– Клянусь, я не хотел вас обидеть!
– Возможно, но в результате я заинтригована, и в этом наша с вами проблема, милорд. Когда вы стоите рядом и смотрите мне в глаза так, словно хотите заключить меня в объятия и поцеловать, я мечтаю ответить вам поцелуем. Я хочу все то, что обещают ваши глаза, но… Это очень, очень опасно для моего будущего. Следовательно, больше пари на поцелуи не будет: давайте работать вместе с теплыми дружескими чувствами и с соблюдением принятых условностей.
– Могу я возразить?
– Нет.
Пройдя мимо маркиза, Фиона быстро собрала рисунки и уложила их в папку.
– На сегодня мы сделали достаточно, чтобы успешно продолжить работу завтра. Теперь у нас есть основа для нашего мифа, но мы, а точнее, вы, писатель, должны найти соответствующие слова.
Кивнув, она направилась к двери.
– Фиона…
– Мисс Фэрчайлд.
– Ну, как хотите. – Маркиз долго смотрел ей в лицо. – Позвольте мне принести свои извинения за все мои действия, которые вы считаете неуместными.
– Вы правда верите в честность, милорд?
Джонатон кивнул:
– В большинстве случаев.
– Тогда вы должны знать следующее. – Несколько мгновений Фиона оценивала плюсы и минусы того, что собиралась сказать, затем решительно продолжила: – Как и вы, я вряд ли была когда-либо по-настоящему влюблена, и поэтому боюсь, что могу легко влюбиться в вас. Как мы знаем, у вас нет никакого интереса к женитьбе, и влюбленность в вас приведет лишь к тому, что мое сердце будет разбито. Я не хочу, чтобы это произошло, а потому прощаюсь с вами. – Фиона повернулась и вышла из комнаты.
– Простите, мисс Фэрчайлд! – раздалось у нее за спиной, но Фиона проигнорировала этот зов и не останавливалась до тех пор, пока не почувствовала, что находится на безопасном расстоянии.
Войдя в свою комнату, Фиона опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Что на нее нашло, и как она могла снизойти до такой… честности? Она совсем не планировала в чем-либо исповедоваться, тем более говорить маркизу о том, насколько привлекательным она его находит. Ее план, если таковой действительно имелся, заключался в одном: проводить с Джонатоном больше времени, очаровать его, завлечь… Но куда? В брак? Тогда каким образом?
Об этом она не имела понятия. Маркиз привел ее в смятение, спровоцировал в ней чувства, каких не вызывал ни один мужчина. С ней флиртовали не один раз джентльмены, которые в искусстве флирта были, пожалуй, даже изощреннее Хелмсли. Тем не менее она никогда не испытывала подобного искушения и даже в мыслях не допускала возможности сдаться. Тем более речь не шла о возможности перечеркнуть свое будущее ради счастливого мгновения оказаться в его объятиях или даже, да простит ее Бог, в его постели. Ей хотелось лишь испытать его чары, и это продолжалось с того самого мгновения, когда она оказалась в библиотеке вместо леди Честер. А может быть, раньше – с тех пор как она увидела его впервые много лет назад?
Фиона вздохнула. Все это пустые мечтания: ей нужен муж, а не любовник.
И если Джонатона не интересует первое, то она не собирается даровать ему вторую роль.
Джонатон довольно долго неподвижно смотрел на дверь, через которую Фиона покинула комнату.
Что он сделал такого, что могло так ее разозлить? Ничего такого, что выходило бы за пределы приличий. Да, он флиртовал с ней, но точно так же флиртовал с каждой хорошенькой женщиной, и это было для него вполне естественно.
Впрочем, Фиона определенно была не такой, как все: она находилась в отчаянном положении и уже просила его жениться на ней. При этом воспоминании маркиз поморщился. Его флирт способен разжечь романтические чувства, и она может легко влюбиться в него. А он? Может ли он столь же легко влюбиться в нее?
Эта непрошеная мысль словно молния сверкнула в его голове, и маркиз поморщился. Конечно же, это вздор. Можно предположить, что необычная ситуация, в которой они оказались, невольно будит чувственность обоих. Тем не менее если его друзья правы и он действительно никогда не испытывал настоящей страсти, удастся ли ему распознать любовь, если она встретится на его пути?
Джонатон почувствовал, что нуждается в совете, и нуждается немедленно. Конечно, у него есть две сестры, к которым он мог бы обратиться, но вожделение, желание и смятение чувств – это не те предметы, которые следует обсуждать с сестрами. Не хотел он также разговаривать на эту тему и с родителями, хотя те, как он предполагал, вполне могли его понять. Оливер тоже исключался, так как являлся кузеном Фионы и, безусловно, ей сочувствовал. Что касается Кавендиша и Уортона, то они не слишком преуспели в любовных делах. Джонатон скорее готов положиться на собственный инстинкт, чем на совет, который они могли ему дать. Кроме того, друзья, вероятно, сочтут все это всего лишь забавным.
Нет, ему нужен человек, который разбирается в тонкостях женского ума, и непременно должна быть женщина.
Глава 7
На следующее утро, гораздо раньше того времени, когда любой здравомыслящий человек стал бы наносить визит…
– Ты пришел ко мне ни свет ни заря, чтобы задавать вопросы о любви? – Одетая в отделанное рюшем розовое платье Джудит – леди Честер – уютно расположилась в кресле и теперь смотрела на Джонатона так, словно он сошел с ума. Маленькая пушистая собачонка, лежавшая возле ее ног, смотрела на гостя почти с таким же выражением, и это его весьма обескураживало.
Джонатону было предложено французское кресло, которое выглядело слишком хрупким для него. Почти все вещи в будуаре Джудит казались хрупкими и требующими осторожного обращения от каждого, чьи вкусы не совпадали с утонченными вкусами хозяина. Исключение составляли цветы, всегда необычные и свежие. Джудит имела особую страсть к цветам, и чем более экзотичными и дорогостоящими они оказывались, тем больше это ей нравилось. Сама хозяйка дома считала себя в какой-то степени садовником, хотя у нее имелся обширный штат людей, которые ухаживали за растениями.