Да будет любовь!
Шрифт:
– Если вы не собираетесь в точности записывать то, что говорю я, тогда, может быть, лучше я буду записывать сам?
– Что ж… – Фиона поднялась из-за стола. – Тогда я буду шагать по комнате, бормотать себе что-то под нос и время от времени стонать, демонстрируя муки творчества. – Она снова улыбнулась невинной улыбкой.
Некоторое время маркиз неподвижно смотрел на нее и вдруг почувствовал, что его раздражение куда-то уходит.
– Муки творчества?
– Именно.
Не выдержав,
– Неужели я выгляжу настолько смешным?
– Я бы сказала… забавным.
– В самом деле? – Джонатон хмыкнул. – Прежде мне никогда не приходилось слышать о себе такого.
– Тем не менее это так и есть. – Фиона несколько мгновений пристально смотрела на него. – А вы всегда так пишете?
– Ну, иногда я действительно шагаю по комнате, обдумывая ту или иную фразу, но никаких стонов от мук творчества я как-то не помню. – Он пожал плечами. – Впрочем, я никогда раньше не наблюдал за собой, а также никогда не пробовал кому-то диктовать свои произведения.
– Как вы думаете, мистер Диккенс тоже стонет и шагает по комнате?
– Вряд ли, гений мистера Диккенса таков, что он просто прикасается пером к бумаге и слова сами ложатся должным образом.
Фиона засмеялась:
– Уверена, что нет. Думаю, что он так же мучительно ищет каждое слово, как и вы.
– Возможно, но его муки искупаются знанием того, что весь мир с нетерпением ожидает следующую работу великого мастера. – Маркиз поморщился. – Увы, тот же самый мир не ожидает моего творения и даже не знает, что я существую.
– Но возможно, когда-нибудь…
– Возможно. – Джонатон покачал головой. – Хотя, кажется, я скорее готов заниматься денежными операциями, чем писательством, если судить по крайней мере по достигнутым успехам. Я пока не продал ни единого рассказа, в то время как мои коммерческие предприятия принесли мне приличную прибыль.
– Будет ли наше предприятие прибыльным? – Фиона в упор посмотрела на него.
– Обещаю, что позабочусь об этом, мисс Фэрчайлд. – Маркиз встретил ее взгляд уверенной улыбкой.
– Весьма вам признательна, милорд.
С минуту они смотрели друг другу в глаза, затем взгляд зеленых глаз Фионы стал более глубоким, и эта минута, казалось, растянулась до бесконечности. Между ними словно возникло непонятное поле напряженности, и маркизу захотелось пододвинуться ближе к ней, заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока они оба не потеряют сознание…
– Милорд! – Фиона откашлялась. – В таком случае продолжим?
– О да, конечно!
Очаровательный румянец окрасил ее щеки.
– Нашу историю?
– Да, разумеется. Так на чем мы остановились?
– Последняя строка: «Не замечала того, как его алчный взгляд скользит по ее теплой коже».
– Ах
– Затем вы начали что-то говорить о его желании.
– Его желании?
– Что-то в этом роде, я не успела записать.
– Ну хорошо. – Джонатон решительно отбросил все грешные мысли, будь они алчные или любые другие, и заставил себя сконцентрировать внимание на желаниях бога Зимы, направленных на нимфу, которая оказалась в поле его внимания. – Какая нимфа сейчас перед богом Зимы?
Фиона зашуршала бумагами на столе.
– Апрель, я думаю.
– Апрель… – Он задумался. – «Не замечала, как его алчный взгляд скользит по ее теплой коже…»
Фиона удовлетворенно улыбалась, продолжая смотреть на бумагу.
– «Не замечала желания, которое пронизывало его и заставляло кипеть кровь. Пламя, охватившее его, требовалось загасить как можно скорее, и он мог бы… взять ее».
Да, хорошо! Даже очень хорошо! Лучше, чем алчный взгляд.
– «Мог взять ее сейчас, ведь она положена ему по праву…»
– Погодите! – Фиона быстро записывала. – Вы слишком торопитесь.
– Простите.
– Что идет после слов «заставляло кипеть кровь»?
– «Пламя, охватившее его, требовалось как можно скорее загасить». Мисс Фэрчайлд, вы находите это слишком трудным?
– Нет, если вы станете диктовать медленнее.
– Я имею в виду не диктовку, а тему. Она вас не смущает?
– Нисколько, милорд. – Фиона лукаво взглянула на него: – А вас?
– Возможно, в какой-то степени…
– Почему?
– Потому что я не привык обсуждать подобные темы с хорошо воспитанными женщинами.
Едва произнеся эти слова, маркиз тут же пожалел об этом – своим пуританством они напомнили ему отца.
– В самом деле? А с кем вы обсуждаете темы подобного характера?
– Что?
– Вы сказали, что не привыкли обсуждать подобные темы с хорошо воспитанными женщинами. А с кем вы их обсуждаете?
– Послушайте, прекратите насмешничать. Я в обычной жизни вообще не обсуждаю их.
– Вероятно, вам следовало задуматься об этом до начала нашего проекта, – ехидно заметила Фиона. – Это ведь ваша идея, не так ли?
– А вас это вообще не волнует, да?
– Что именно, милорд? – Фиона отложила перо. – Те слова, которые мы используем, или тот факт, что мы тратим много времени, испытывая неудобство от их употребления?
Джонатон пожал плечами:
– Пожалуй, первое.
– Разумеется, нет: в конце концов, это всего лишь слова. Я художник, а вы писатель. Вы рассказываете истории с помощью слов, а я с помощью карандаша и угля. Вот почему слова, которые вы используете, оказывают на меня нисколько не больший эффект, чем темы моих рисунков.