Да, да, да
Шрифт:
Лаура продолжает жевать. Не говоря ни слова, просто подняв палец вверх, тем самым говоря мне, чтобы я подождал. Когда она так делает, это заставляет ее рубашку немного сдвинуться, что обеспечивает моему взгляду лучший обзор на ее грудь.
Господи Иисусе.
Дело все в том, что, чем больше я провожу времени с ней, тем больше влюбляюсь в нее. Все в ее облике так и кричит о ее красоте, о ее уверенности — вот то, что я нахожу невероятно захватывающим. Но чем больше я задумываюсь над тем, чтобы сказать ей: “позволь мне пригласить тебя на ужин, позволь мне обращаться с тобой, как ты этого заслуживаешь и как с тобой
Ее вердикт?
В значительной степени ужасно.
Все дело в том, что я не мог чувствовать вкус шоколада и до сих пор не могу. Я ел орехи кешью с того момента, как мог брать вещи своими руками. Я ел противные вишневые конфеты с ликером с того момента, как начал есть самостоятельно. Поэтому мои вкусовые рецепторы никуда не годны. Я пробую ванильный крем. Нормально. Пробую шоколад с карамелью внутри. Тоже нормально. Темный шоколад. И опять нормально. Это не имеет никого гребаного смыла. Все, что я не попробую, кажется мне вполне нормальным. Но я-то знаю, что для остального мира, шоколад подобен сексу. Весь шоколад вкусный, но иногда особенные сорта шоколада могут вознеси вас на новые высоты. Именно потому я и привлек ее. Новый человек. Тот, кто знает свое дело. Рот, который стоит десять миллионов.
И все люди прислушиваются к ней. У нее есть блог, который посещают практически сто тысяч человек в месяц. Он называется «Звездный шоколад». Ну, естественно, а как еще ему называться? Ходят слухи, что когда она выкладывает запись в блог, то лучше бы вам иметь под рукой знакомого программиста, потому что всего одно ее слово может взорвать интернет. Когда ей нравятся кексы, или шоколад, или какое-то мороженное, это напоминает божественный порошок какао, который словно опускается на ее слова, тем самым давая ей благословение и удачу.
Пока я размышлял, она все еще продолжает пробовать трюфель номер три. Обычно Лаура никогда так долго не пробует, если конечно не собирается сказать что-то приятное.
Мы потратили так много времени и усилий на этот трюфель, который она держит, поэтому можно без преувеличения сказать, что он практически посыпан золотой пылью. Это тот вид шоколада, который мог бы принести нам статус суперзвезд в шоколаде. Такой вид шоколада, ради которого люди выстраивались бы в очереди, готовые ожидать, делать заказы заранее и писать о нем в своих хэштэгах. Это отличная идея. Пока-пока, нижняя полка в аптеке. И привет, специализированный магазин на Пятой Авеню.
Возможно.
Я могу наблюдать за движением языка в ее рту, похожее на то, как делают люди, когда пытаются ощутить вкус вина. Наконец-то она проглатывает, и ее глаза распахиваются. И в это самое мгновение раздается раскат грома. Ее глаза расширяются, а на губах растягивается улыбка.
На мгновение освещение становится ярче, и раздается громкое гудение.
И затем все погружается во тьму.
— Томас? — произносит Лаура напряженно.
Впервые она назвала меня так. Всегда, всегда, всегда она называла меня только «мистер Раскин», не смотря на то, сколько бы раз я не говорил, чтобы она
— Лаура.
— Мы что тут застряли, да?
Это чертовски хороший вопрос. Нам каким-то образом удалось пробраться к двери, выставляя руки вперед, чтобы избежать вероятности наткнуться на что-то в кромешной темноте. Ее рукав задевает мой, когда я поднимаю руку, чтобы провести пластиковой картой-ключом по электронному замку.
Никакой реакции.
— Думаю, что так и есть.
Лаура издает крошечный звук, словно ей некомфортно, или она крайне взволнована.
— Не волнуйся, уверен, что нас вытащат отсюда в мгновение ока, — я кручу ручку из стороны в сторону, металлический язычок ручки издает щелкающие звуки у неактивного замка.
Но затем слышен ее вздох, и она озадаченно произносит:
— Нет, нет, просто ты… ты всегда пользуешься этим парфюмом?
Я прекращаю поворачивать ручку и разворачиваюсь к темному пространству, где я знаю, она находится. Я надеюсь, даже почти уверен, что в этот момент Лаура терзает свою губу. Я так отчаянно хочу, чтобы она сделала это ради меня, так, черт побери, отчаянно желаю этого.
— Да.
Она делает глубокий вдох через нос.
— Я не обращала на него внимания раньше. Я всегда так сильно сосредоточена на шоколаде.
Внезапно я четко улавливаю довольно-таки сильный аромат Armani, что исходит от меня, чего еще никогда в жизни не происходило. Он слишком резкий для нее? Я что, пахну как жигало? Так, словно я наткнулся на отдел мужского парфюма в торговом центре? Господи Иисусе. Что, если мое обоняние тоже не к черту? Наверное, так и есть. Если я не в состоянии ощущать вкусы, то, скорее всего, не могу чувствовать и запахи. Я начинаю отступать назад, но как в раз в этот момент она прикасается к моему предплечью. Я замираю. Ее прохладные пальцы сжимают сильнее.
— Он пахнет довольно приятно на тебе, — я могу чувствовать улыбку в ее голосе. — На самом деле хорошо.
Черт меня побери.
Но когда этот сексуальный момент между нами может на самом деле превратиться во что-то большее, во что-то невероятное, нас внезапно прерывает голос Сэнди, моей секретарши, с другой стороны двери, которая говорит:
— Мистер Раскин! Плохие новости! — она всегда говорит так, словно пальцами зажимает себе нос. Так делают, когда хотят кого-то разыграть по телефону.
Хватка Лауры на моих руках становится немного сильнее, и я чувствую ее потребность выплеснуть все свои чувства.
— Какие именно, Сэнди? — спрашиваю я. Мой голос звучит хрипло, словно я только что проснулся, мои слова источают жесткость и тьму, потому что я больше не могу себя сдерживать. Но Лаура прикасается ко мне первой, словно между нами щелкает невидимый выключатель. Я слегка прижимаюсь к ней, нахожусь так близко, что мои мышцы груди слегка приподнимает ее великолепную грудь. В моем разуме создается образ того, что я так хочу увидеть — ее груди без бюстгальтера, ее лицо, искаженное страстью. Даже не смотря, что нас разделяет тонкий материал брюк, я все еще могу ощущать жар, что исходит от ее тела.