Даг из клана Топоров
Шрифт:
Олав приносит со двора очередную корзину, полную черной, тускло блестящей породы. По одному он осматривает куски и кидает в раскаленную печь.
– Я стану самым сильным… самым лучшим охотником, я поймаю дракона, – шепчет Даг. Рождение меча притягивает его.
Олав переглядывается с братьями:
– Иногда малыш меня пугает. Вчера он ночью снова не спал. Сидел и пел… А теперь этот волк.
– Пел? Что он пел?
– Не знаю. Вроде как собачий вой, только красиво. Вечером, когда все клинки остыли, Даг взобрался на торфяную крышу свинарника и оттуда следил за звездами. Хотя, кроме звезд, можно увидеть и услышать много чего занимательного. Вокруг отцовской фермы, посреди утоптанного луга, торчат холмики,
С другой стороны от кузницы дымят баня и коптильня. Там на веревках развешена рыба, а под веревками бродят задумчивые собаки. Там же кладовки для капусты и репы. Между баней и загоном для коз есть ровная круглая площадка, заросшая самой густой травой. Там пасется жирный хряк, его зарежут на праздник бога Фрейра. Еще дальше, вдоль невидимой линии сумрака, вдоль подступившего елового воинства, торчат шесты с конскими черепами. Они отгоняют злых духов от фермы Олава Северянина. Голые черепа чуть слышно воют…
Как будто они тоже слышат рык Большого Бельта.
Моря Даг никогда не видел. Туда, к седой воде, каждую весну ползут с гор караваны етов. Они везут на продажу шкуры медведей, оленей и куниц, в клетках тащат диких зверей, охотничьих соколов и рабов-треллей, гонят по тракту тысячи овец. Высокими грудами колышатся на возах шерсть, кожи и конопляные канаты. Иногда возле хутора встают на ночевку караваны, нагруженные моржовыми бивнями, тюленьим жиром в бочках и вязанками сушеной сельди. Совсем редко с дальнего запада катят сладкие телеги, их можно далеко угадать по запаху и звону диких ос. Эти везут мед, патоку и воск. Навстречу им загорелые, обветренные купцы спешат с заморскими винами, драгоценным шелком, удивительными вещами из дерева, стекла и белой глины.
Караванщики часто останавливаются возле фермы Олава Северянина. Одни хотят обновить коням подковы, другим нужны ножи, топоры, цепи и уключины. А когда наступает месяц Жатвы, на хутор с северных болот возвращаются тяжелогруженые возы с железной рудой. Руды должно хватить кузнецам до следующей весны, пока норвежские болота снова не оттают.
Дагу нет дела до руды и заморской торговли. Раскрыв рот, он наблюдает, как трое треллей волокут во двор лосиную тушу. Кривичи Путята и Фотий говорят непонятно, хотя живут в семье бонда Северянина уже много лет. Их привезли молодыми из земли словенов. Давно могли бы откупиться, стать свободными хусманами да дома свои поставить, но не хотят, так им, видать, удобнее. Путята малышей любит, часто мастерит для Дага и девчонок свистульки, из соломы – куколок забавных и учит говорить на языке кривичей. Зато Ульме, тоже трелли, хоть и свей по рождению, но злой и шипучий. Дочки Олава шепчутся, что тинг присудил Ульме к выплате сотни унций серебра за убийство свободного, но Ульме не смог набрать нужной суммы на вергельд и был продан.
Маленький Даг все равно не боится мрачного Ульме, хотя девчонки и обзывают работника убийцей!
Даг никого не боится. С тех пор как он завел себе друга Каласа, старшие мальчишки обходят его стороной. Он не может объяснить, как и почему чувствует опасность, исходящую от людей. На хуторе нет врагов. Порой ему кажется, что враги все же есть где-то далеко, они помнят о нем и хотят его найти… Даг просыпается ночью мокрый от ужаса. Но когда тебе нет четырех лет, ты многого не можешь объяснить неповоротливым взрослым.
Враги еще далеко, но они приближаются.
Глава пятая
В которой ас плодородия Фрейр находит себе невесту, вечер начинается
Первую серьезную неприятность Даг принес семье год спустя, в разгар месяца Заготовки Сена. На сенокосах вкалывали все мужчины и женщины, способные выйти в поле. Травы поднялись густо, и дождей выпало в меру, но Олав все равно спешил. В этом году братья Северяне прикупили десяток тельных коров, следовало запасти корма в расчете на них и будущий приплод.
…Если смотреть на поля Северянина сверху, с холмов, или с вершины старого ясеня, можно заметить много интересного. Полоски ржи с каждым годом захватывают все больше места, золотые вкрапления пшеницы уменьшаются. За ржаным разливом ровными квадратами дозревают ячмень и овес. Ячмень пойдет на варку пива, и овес нужен не только лошадям. Дагу давно известно, как вкусно мама может испечь хлеб с овсом и горохом. Горячий овсяный хлеб – его любимое лакомство! Гороха в этом году тоже засеяли немало, но собирать его Даг не ходил, это – работа девчонок.
За морем колосьев, за межевой канавкой, – расстилаются поля льна и конопли. Из конопли и льна женщины давят масло и ткут ткани, а вот капусту и репу начали сажать недавно, лет десять назад. Пока урожаи небольшие, но с каждым сезоном Олав расширяет участок. Под овощи братья выделяют все новые и новые вырубки, там на свежей золе что угодно растет вдвое быстрее.
Даг любит помогать, когда жгут лес на посадки. Вначале с деревьев сдирают кору, чтобы они высохли. Затем, спустя время, валят и поджигают. Затем ждут, разравнивают пепелище, боронят новые делянки, обильно сдобренные золой. Когда братья Северяне рубят делянки из своего леса, они никого не спрашивают. Но попробуй прихватить кусок Черного Леса или Совиного Распадка – мигом соберется весь сюсл, прискачут посыльные от лагмана и сдерут такую виру, что не будешь рад никакой капусте! Ведь общая земля всегда должна оставаться общей!
Даг помогал старшим, ежедневно носил кульки с едой на поля. Взрослые ворошили плотные влажные слои трав, пока те не подсыхали. Двенадцать возов уже вывез хмурый Ульме на ферму, а косари уходили все дальше к озеру. Жены братьев и девушки-работницы плели для сеновалов крыши из камыша.
В разгар уборки сена средний брат Снорри, как было заведено между Северянами, нанял безземельных работяг на жатву ячменя и пшеницы. Следовало убрать зерновые, пока с дальних пастбищ не вернулись стада клейменых овец и коров. Рогатых коров будут встречать у озерной развилки. Даг уже знал это и предвкушал день, когда они с отцом поедут осматривать уши. На ухе у каждой коровы и овцы, принадлежащей Олаву, выжжены два сцепленных кольца и стрелка – это фамильное клеймо. На развилку пастушьих троп съедутся все бонды округи, будут разбирать скотину по домам. Загнав всех своих в стойла, братья Северяне сядут считать приплод, будут решать, сколько туш засолить, сколько отвезти на продажу, а сколько оставить на зимовку. В этом году пастухи обещали много ягнят и телят…
Свадебную повозку бога Фрейра первой увидела Гейра, старшая сестра Дага. Она засвистела, указывая пальцем на цветочные гирлянды, на блеск золота в клубах пыли, и очень скоро свистели и кричали уже все.
Красочная повозка, запряженная четырьмя белыми оленями, издалека казалась ярким пятном на фоне скошенных трав. Рога оленей позолотили, спину каждого укрыли кумачовой попоной, а саму повозку украсили снопами ячменя, ржи и пестрыми лентами с бубенцами. Мелодичный звон нарастал, заполняя собой всю округу. Следом за повозкой верхом торопились нарядные всадники, бежали мальчишки-пастухи и девушки, собиравшие сено. Всадников было человек восемь, но с копьями – только двое, остальные хором выкрикивали стихотворные висы, зазывали гостей, щедро рассыпали из седельных мешков зерно четырех сортов.