Дахака

Марков Павел Сергеевич

– Приятного отдыха, моя дорогая, – Арчита не выдержала, и ее передернуло, – жду тебя за сегодняшним ужином. Там и обсудим то, ради чего я посылал за тобой.

Его тон словно говорил, что Унташ не потерпит возражений. Будто жрица была новой рабыней для старейшины.

Сдержанно улыбнувшись, девушка кивнула:

– Конечно.

Сделав пару неуверенных шагов, она двинулась следом за женщиной. Арчита чувствовала на себе пожирающий взгляд Унташа до тех пор, пока между ними не оказалась стена.

Сквозь узкие щели продолжал сочиться солнечный свет, однако его становилось все меньше и меньше. День постепенно клонился к закату.

Рабыня ждала ее посреди коридора. В той же позе, не оборачиваясь и сцепив руки перед собой. Жрица невольно подметила, что та хороша собой. Если не считать грязных волос и страшных шрамов на спине. Арчита даже знать не хотела, откуда они появились. Подождав пока девушка приблизится, сопровождающая сделала еще несколько шаркающих шагов и остановилась напротив очередного проема. Его прикрывала белая занавесь. Такая же сальная и перепачканная, как и другие. Жрица невольно содрогнулась, как представила, что придется прикасаться к ней.

– Сюда, госпожа, – сухо произнесла рабыня и, одернув ткань, скрылась внутри.

Арчита в коридоре осталась одна. И тут же ощутила, как сильно давит на нее это место. Будто сами горы Хинду-Кауш рухнули на плечи, готовые в любой миг похоронить заживо. В полной тишине жрица отчетливо услышала, как громко бьется ее сердце. Бьется от страха. Так, будто готово выскочить из груди. Так сильно трепетало оно лишь раз. Давно. В детстве. Но она запомнила это на всю жизнь.

Шумно выдохнув, девушка заставила себя дотронуться до грязной занавеси и, стараясь не касаться ее лицом, юркнула следом.

Лучшая комната после покоев старейшины оказалась жалкой комнатушкой. Настолько узкой, что в ней с трудом могли встать плечом к плечу два человека. Голые стены были испещрены трещинами. Удивительно, но снаружи они не были заметны. На ум пришло сравнение с человеком, разлагающимся изнутри. Вместо окна – уже привычная щель, через которую пробивалось еще меньше света, чем в коридоре. Ибо она выходила на север, к подножию горы Хинду-Кауш. Ни кровати, ни тумбы. Только соломенная циновка со следами потертости да закрытый кувшин с непонятным содержимым, стоявший прямо на полу.

– Покои для госпожи, – сухо бросила рабыня, не поднимая глаз.

Арчита удивленно озиралась по сторонам. Она заметила, что западная стена выглядит темнее остальных. И трещин на ней меньше.

– Что там? – невольно спросила жрица.

– Где, госпожа?

– За той стеной, – кивком указала Арчита.

Рабыня даже не посмотрела туда, будто сразу сообразила, о чем идет речь.

– Ничего, госпожа.

– Ничего? – недоверчиво переспросила девушка.

– Ничего, госпожа.

Безжизненный голос женщины доводил до дрожи не меньше, чем ее хозяин.

– Но ее недавно поставили! Я же вижу. И кладка без обжига…

– Господин приказал, – монотонно ответила рабыня, словно заученной фразой, – господин не любит просторных покоев. А на обжиг нужны деньги. Господин не любит тратить шиклу[2].

– Даже на собственный дом? – изумилась Арчита.

– Господин не любит тратить шиклу, – как заговоренная повторила женщина.

Жрица закусила губу.

«Чем же Унташ собирается расплачиваться? И собирается ли? Зря я сюда приехала…».

– Отдыхай, госпожа.

Рабыня развернулась и попыталась уйти, но Арчита схватила ее за руку. Та оказалась шершавой и сухой. В точности, как голос. Жрица попыталась заглянуть ей в глаза. Женщина продолжала смотреть в пол. И в ее очах не было ни намека на жизнь.

– Как твое имя? – мягко спросила девушка.

– У меня нет имени.

– Глупости, – Арчита ободряюще улыбнулась, – у всех оно есть.

– У меня нет имени.

Внезапно она вырвалась. Девушка не ожидала этого. Воспользовавшись замешательством, рабыня прошлепала к выходу и, отдернув ткань, скрылась в коридоре. Арчита вновь осталась одна. В сумраке и полной тишине.

Почувствовав слабость в ногах, жрица опустилась на циновку и прислонилась спиной к стене. От нее веяло приятной прохладой.

«Хоть что-то приятное в этом проклятом доме».

Ладонь скользнула под одежду и крепко сжала рукоятку кинжала. Арчита закрыла глаза. Вдохнула. Выдохнула. Ворох мыслей окутывал разум и жалил, подобно потревоженному осиному гнезду, которое сбили по неосторожности.

Девушка сделала еще несколько глубоких вдохов и выдохов. Воздух был затхлым и спертым, но контроль дыхания позволил успокоиться. Арчита ощутила, как сердце начинает биться медленней и тише. Скоро она уже не слышала его ровного стука.

Открыв глаза, вернулась в памяти немного назад. Жрица всегда так поступала, когда хотела привести в порядок мысли и решить, что делать дальше…

Атта-Ури нашел ее случайно. Как не раз потом говорил местный смотритель животных, их встреча была ниспослана богами. В какой-то мере так оно и есть. Арчита остановилась в степи на привал. Она хотела продолжить путь на запад, но в последний момент решила задержаться еще на одну ночь. Путешествовать в темное время суток она любила. Не так слепит солнце, да и природа оживает совсем иными красками под серебристым светом луны. Однако в тот вечер накатила непонятная слабость, и жрица предпочла отдохнуть. На рассвете нового дня на ее стан и наткнулся приветливый старец. Как он сказал, старейшина местного селения отправил его на поиски странствующей жрицы, ибо глава не питает доверия к собственным служителям богов. Арчите уже тогда это показалось странным. Не то, что правитель не доверяет своим подданным. А то, что поручил такое задание дряхлому старику. Атта-Ури хоть и выглядел бодро для своих лет, на длительные переходы был явно не способен. И неизвестно, сколько бы ему пришлось слоняться по пустыням и степям, если бы не счастливая случайность.

«Счастливая ли?» – хмыкнула про себя Арчита. Она уже начинала сомневаться в этом.

Смотритель просто светился от радости, подобно солнцу на небе, и возносил молитвы богам за такую удачу. Жрица подметила, что старец оставался единственным человеком здесь, кто невольно располагал к себе. А обещание щедрой награды от радушного старейшины только добавили веса и склонили чашу весов в его пользу. Арчита приняла предложение. Все-таки путешествие оказалось делом недешевым. Но теперь она сильно сомневалась, что Унташ обладает такими добродетелями, как щедрость и радушие. Судя по всему, он удавится за грош… и не прочь удавить ее саму при первой же возможности. От холодного взгляда и кривой усмешки жрицу до сих пор знобило.