Далекая звезда
Шрифт:
В последнее время я нырнула в работу с головой. Чтобы не думать. Не думать о том, что я больше не увижу Каи. Не думать о том, что я не смогу стать хорошей матерью его сыну. Не думать о том, что мои родители — монстры.
Половина моих достижений приходится на проживание в семье Андерсонов. А все, что я сделала у них, было следствием зарождения той самой городской легенды. Я, просто, не смогла пройти мимо пяти десятков записок, предназначенных духам рождества.
— Объявляется перерыв на тридцать минут, — бесцветным голосом сказала судья. — После этого я хотела бы побеседовать с миз Стат.
Глава 31
Астрид
— Все плохо? — спросила я, глядя на Пола.
— Нет.
— Вы почему-то совершенно не можете мне лгать, — говорю ему, сглатывая слезы. — Я к ним не вернусь. Ни за что. Я не могу.
— Астрид, милая, — тут же обняла меня за плечи Полин. — Все будет хорошо. Мы с тобой.
— Астрид, — начал Пол мягко. — Есть две новости. Хорошая и не очень. Хорошая заключается в том, что судья на твоей стороне. Не на стороне твоих биологических родителей, а именно на твоей. Она явно склонна учитывать твои желания и соблюдать твои интересы.
— А плохая?
— Мы вряд ли сможем доказать твою полную дееспособность. Слишком много "доказательств" твоей, скажем так, личностной незрелости они предоставили. Но я знаю, что нам делать. Ты же мне доверяешь?
Я кивнула, а Пол погладил меня по плечу точно так же, как делал это с Рори.
— Тебе ведь спокойно с нами? — Пол улыбнулся. — Просто скажи судье, когда она тебя спросит, что хочешь остаться в нашей семье.
— Но я не могу. У вас своя семья. У вас есть Рори.
— Рори любит тебя. И она всегда мечтала о старшей сестре. Мы тоже любим тебя и сможем оформить ограниченную опеку. Если позволишь нам позаботиться о тебе. Ты сможешь работать, воспитывать своего ребенка. А мы будем тебе помогать. Тебе же понадобится помощь. Маленький ребенок требует много сил и времени.
— Я способна нанять няню. У меня есть деньги.
— Астрид, — голос Пола стал строже. — Мы можем доказать, что между тобой и семейством Стат нет эмоциональной связи. Доказать их халатность в воспитании. Но, к сожалению, у нас нет доказательств жестокого отношения. Они не били тебя. Нет свидетельств психологического насилия. Зато куча свидетелей готовых поручиться о том, что они чудесные родители. Если тебя признают ограниченно дееспособной и нуждающейся в опеке, нам придется доказывать, что они опасны для тебя. Потому что, по нашим законам, первоочередное право опеки предоставляется кровным родственникам. Или иным лицам, с которыми у ребенка сформирована глубокая эмоциональная связь. В суде ты пообещаешь говорить правду. Но никто не сможет поймать тебя на лжи, если ты говоришь о своих чувствах. Тебе нужно лишь сказать, как тебе хорошо с нами, как ты привязана к Рори. Ты же привязана. Если ты попросишь судью предоставить опеку нам с Полин, я больше, чем уверен, она это сделает. Потому что никто в мире не сможет доказать, что мы плохие родители.
— А если они попробуют? Что тогда?
— Тебе не нужно об этом беспокоиться.
— Я не могу не беспокоиться!
— Тише. Прошу. Тебе нельзя нервничать.
— Милый, помолчи минуту, — милым голоскам в котором слышался шёпот снежной бури произнесла Полин. — Астрид, мы понимаем, как сложно тебе сейчас. И я совершенно не хотела бы тебя торопить. Но, боюсь, времени у нас не так уж много. Мы хотим… мы, действительно, хотим, чтобы ты осталась с нами и позволила нам помочь тебе. Рори мечтает о том, чтобы ты осталась. Мы с Полом никогда не простим себе, если
— Нет.
— Астрид, солнышко, государству плевать в какой именно семье ты окажешься. Главное, соблюсти формальности и не подрывать их "традиционные ценности". Если у подростка есть кровная семья, которая готова его забрать, его принудительно поместят в эту семью. Потому что считается, что так ребенку будет лучше. А тут стоит вопрос о судьбах двух детей — твоей и твоего сына. Эрих Стат приложил много усилий для того, чтобы у суда появились некоторые сомнения в том, что ты сможешь в полной мере позаботиться о себе и воспитывать своего ребенка. И, в чем-то они правы. На тебя свалилось слишком многое.
— Но я смогу с этим справиться.
— Конечно, милая. Сможешь. Это знаю я. Это знает Пол. А они не знают тебя. А ещё им проще подойти к вопросу формально. Поместить тебя и малыша под опеку взрослых, прикрываясь вашими же интересами. Твой протест они, скорее всего, посчитают эмоциональной незрелостью и ещё сильнее уверятся в том, что эта опека необходима. Но мы можем их переиграть. Если ты сама скажешь, что тебе нужна помощь и поддержка близких. А потом объяснишь, что твоя кровная семья эту поддержку дать тебе не может. Что тебе плохо с ними. Но есть другая семья, с которой ты согласна остаться. Добровольно. Системе проще пойти по пути наименьшего сопротивления и выбрать в качестве опекунов ту семью, на которую укажет сам ребенок. Понимаешь? Но у нас есть ещё один козырь. Я — социальный педагог в школе. Моя профессия — помогать детям, столкнувшимся с трудностями.
Полин ещё раз обняла меня, а потом время отведенное для перерыва закончилось, и мы вернулись в зал заседания.
— Миз Стат, я хотела бы поговорить с вами, — со сдержанной доброжелательностью произнесла судья. — Это не допрос. Просто, беседа. Но я прошу вас быть искренней со мной. Я так понимаю, вы не хотите возвращаться в свою семью. Но почему?
— Эти люди — не моя семья. Я давала им много шансов стать моей семьёй и каждый раз они меня предавали, делали больно.
— Но твоя сестра сказала, что любит тебя и хочет, чтобы ты вернулась.
Да, родители даже Лидию сюда притащили. Ее речь была настолько же трогательной, насколько фальшивой. Но она — ребенок, такая же жертва интересов ее родителей. И тогда я не стала ничего говорить. Не хотелось влезать в эту грязь. Зря, наверное.
— Моей биологической сестре девять лет. Это возраст, когда человек вполне отдает себе отчёт в своих действиях. В этом возрасте я не просто решила стать врачом, чтобы вылечить себя, но и делала большие шаги в этом направлении. Лидия не любит меня. Она меня ненавидит и желает моей смерти. Она за всю свою жизнь не сказала мне доброго слова, зато постоянно твердила, что, если бы я умерла, всем им было бы лучше.
— Она ревновала.
— Все так говорят. Все ее оправдывают. Требуют, чтобы я дала ей ещё один шанс. А я устала слушать ее оскорбления. Устала терпеть. И не хочу, чтобы она что-то подобное начала говорить моему ребенку. Я должна думать не только о себе, но и о сыне. Лидия очень агрессивна. Она несколько раз пыталась ударить меня. Но у нее не получалось. Потому, что я сильнее. А если она решит причинить вред моему ребенку? Тоже, из ревности. Я не могу рисковать.
— А чего бы вы хотели, миз Стат?