Далекие странники
Шрифт:
Время течёт, герои доходят до конца пути, красавицы теряют очарование... Насколько это сложно — следовать по жизни за велением сердца?
С тех пор разумом Вэнь Кэсина овладела неистовая, демоническая одержимость. Вновь и вновь он задавался вопросами: «Почему мне нельзя хоть раз поступить по собственному желанию? Почему нельзя оставить себе этого человека?».
Когда А-Сюй был тяжело ранен в поместье Марионеток, Вэнь Кэсин на мгновение потерял рассудок и едва не надавил на его точку цихай, чтобы лишить боевых искусств, но продлить жизнь. «Всего одно нажатие, — уговаривал себя Вэнь Кэсин, — ему будет больно только мгновение. Если я сейчас протяну руку и исполню задуманное, то
Но вся по каплям собранная за жизненный путь безжалостность Вэнь Кэсина была сломлена одной печальной фразой:
— Другие не понимают. И ты тоже?
«Как я могу не понимать?».
Ещё ни одно живое существо не забиралось в его душу так глубоко, как А-Сюй. Вэнь Кэсин уступал проклятому бродяге снова и снова. Уступал до тех пор, пока тот не врос в его сердце и не врезался в кости. В итоге малейшее неповиновение А-Сюю стало для Вэнь Кэсина невыносимым. Так он и начал ощущать себя человеком.
Так и начал…
Злодеи со всех сторон света роились в тот год, как карпы в реке, состязаясь в корыстности и двуличии. Куда реже попадались настоящие люди вроде Лун Цюэ. Но Вэнь Кэсин заперся от всех до весны в поместье Марионеток, и это было самое счастливое время в жизни. Вместе с А-Сюем и маленьким негодником Чэнлином они убивали только кур и овец, а потом тушили или варили мясо, запивая его деревенским вином.
Из-за травм А-Сюй быстро замерзал на зимнем холоде. Вэнь Кэсин грел у себя за пазухой его ледяные руки и чувствовал, как собственное застывшее сердце оттаивает под чужими ладонями. Всё это ударяло ему в голову хмелем.
А-Сюй был обладателем острого языка и невыносимо мягкого сердца.
А-Сюй был взрослым мужчиной, который боялся есть грецкие орехи.
А-Сюй был пьяницей, хлещущим без разбора и хорошее, и плохое вино.
А-Сюй был…
Подарком судьбы — родным человеком, верным другом… возлюбленным.
С наступлением весны им пришлось пробудиться от счастливого сна в поместье. Волнение в цзянху норовило выплеснуться через край. Кровавый пожар злобы и алчности, который Вэнь Кэсин сам же разжёг, разгорался не по дням, а по часам, и хребет Цинчжу пребывал в опасном смятении. Со всех сторон к горе Фэнъя стягивались вооружённые отряды, а главный противовес ещё не вернулся на своё место.
Хозяин Долины призраков.
Вэнь Кэсин был беззаботным болтуном лао Вэнем, которого не волновали чужие дрязги. И он же оставался владыкой горы Фэнъя в алой мантии, насквозь пропитанной кровью. Эти две личности, совершенно непохожие друг на друга, зажало в одном теле застарелой враждой. Как такое могло случиться?
В последней битве Вэнь Кэсин наконец-то сразил недругов — собственными руками, одного за другим. Но потерял свою маленькую девочку в пурпурном.
А-Сян...
«А-Сян, гэ-гэ отомстил за тебя. В следующей жизни постарайся родиться в хорошей семье! Пусть отец и мать защищают и поддерживают тебя, а братья и сёстры — лелеют и любят. Когда придёт время собирать десять ли приданого,[491] ты сможешь снова выбрать «выдающегося учёного» Цао, и вы идеально подойдёте друг другу без этой отчаянной, несчастной любви, разрывающейся между добром и злом».
Вэнь Кэсин уже был с головы до ног в поту и крови, когда попался скорпионам. Глядя в пустое небо, он перебрал в памяти всё, что взял в уплату за свою безмерную ненависть, и ощутил неописуемое изнеможение.
«Моя обида утолена, — решил Вэнь Кэсин, — теперь можно умереть спокойно. Я просто… сдамся, что тут такого?»
Но один упрямый человек не отдал его смерти.
Когда между ним и скорпионами в облаке всполохов
Что за многолетняя обида? Какое ещё безмолвное страдание? При чём тут Кристальная броня? Вся эта труха была отброшена на задворки сознания. Он видел только своего бродягу.
Очарованный мгновением, Вэнь Кэсин пообещал себе с безумной решимостью: «Пока у него остаётся хоть капля нежности ко мне, каждый прожитый им день я буду рядом. Если он умрёт, я возьму в руки охапку сухой травы, обольюсь маслом и сгорю на том же месте. Смешаюсь с ним пеплом, и мы вместе станем землёй».
Пока ты хочешь того же, что и я, пока ты хочешь меня…
Позволь оставаться с тобой, пока наши волосы не побелеют от старости.
Примечание к части
? «Все страдания растворятся в кувшине вина…» — автор строк: Ван Чжэнь (??), династия Мин — политический деятель, министр по военным делам и домашнему хозяйству при императорах Чжу Хоучжао (???) (У-цзун (??)), годы правления 1505-1521, и Чжу Хоуцуне (???) (Ши-цзун (??)), годы правления 1521-1567.
? Цинь Хуэй (??) — 17.01.1090- 18.11.1155 гг. — министр правительства при династии Сун. Спорная историческая фигура, классический пример лживого политика, предателя. Удалил своих политических противников, используя контроль над Имперской цензурой. Худший его поступок — казнь по ложному обвинению национального героя генерала Юэ Фэя (ради подписания унизительного Шаосинского мирного договора с империей Цзинь). Когда правда открылась, на вопрос о преступлениях генерала Цинь Хуэй ответил: «Хотя неизвестно, есть ли что-то, что он сделал, чтобы предать династию, возможно, есть». Статуи Цинь Хуэя и его сторонников поставлены на колени перед гробницей Юэ Фэя, чтобы прохожие могли из века в век проклинать и осквернять их.
? Свадебная процессия длиной в десять ли (????) — досл. «десять ли красных нарядов», где ?? — красный женский наряд или роскошное платье в широком смысле. Красный цвет — цвет свадьбы. Длинные процессии, доставляющие приданое в новый дом невесты и, т.о., демонстрирующие богатство её семьи — старый обычай регионов Нинбо и Цзяннань. (Ли —около 400 м).
Экстра 3. Прошлая жизнь. Эта жизнь
После смерти некоторые люди, оглядываясь назад, не находят сожалений. Ничто не держит их в минувшей жизни, поэтому их три души и семь страстей обычно рассеиваются.[492] С каждым шагом отдаляясь от земного мира и теряя счёт времени, эти люди следуют за Жнецом Душ по дороге к Жёлтому источнику, пока не достигают моста Найхэ. Там они выпивают чашу с супом забвения, и все воспоминания о прошлом исчезают как по щелчку пальцев.[493]
В подземный мир попадает каждый — и тот, кто собирал добродетели, и тот, кто творил зло. Души, заслужившие нового воплощения, возвращаются на круг перерождений. Перед началом следующего цикла их самосознание стирается и становится чистым, как свежевыпавший снег.
Чтобы избежать лишних трудностей на дороге к Жёлтому источнику, люди стараются разрешить незавершённые дела и удовлетворить последние желания перед тем, как навсегда закроют глаза.
Если умерший был одержим навязчивой идеей, его беспокойная душа не отпускает прижизненные стремления, даже следуя за Жнецом. Неосознанно они продолжают искать славы или богатств, которых жаждали в бренном мире. Такие души приходят в себя, лишь омывшись в Жёлтом источнике. После паромщик поднимает их из вод реки и провожает к кругу перерождения.