Далекие странники
Шрифт:
— Тридцать лет назад… госпожа Жун доверила ключ моему отцу. Отец думал, что при этом присутствовали всего трое. Госпожа Жун умерла на его глазах, а Лун Цюэ хранил тайну до самой смерти… Сложись всё именно так, в цзянху воцарился бы мир, верно?
— Был кто-то четвёртый? — быстро сообразил Чжоу Цзышу. — Это Чжао Цзин? В то время… он не имел никакого влияния, благородные кланы не стали бы говорить с ним. Поэтому Чжао Цзин тайно объединился с призраками?
— Хм, возможно… В любом случае все они мертвы, — холодно усмехнулся Вэнь Кэсин.
Помолчав, он протяжно вздохнул и сокрушённо отметил:
—
— Хватит! — резко оборвал его Чжоу Цзышу. Немного погодя он добавил заметно мягче: — Достаточно. Столько лет прошло, не нужно…
Но Вэнь Кэсин не желал останавливаться:
— Родители считали, что навлекли беду на соседей, и решили сражаться до конца. Меня они отослали прочь, наказав вернуться утром. Я волновался и не понимал серьёзности ситуации, поэтому раньше времени прокрался обратно к дому. Там я увидел…
Вэнь Кэсин прервался, медленно поднял взор к тусклому, затянутому тучами небу и тяжело перевёл дыхание.
— Я увидел… разрубленного пополам отца. Мама лежала на боку. С растрёпанными волосами, с одеждой, сплошь запачканной кровью и грязью, с изуродованным лицом. Ей отрезали нос, спутанные пряди прилипли к окровавленной коже — это сделало её черты неузнаваемыми. Копьё[474] пробило тело насквозь: вонзилось в грудь и вышло под лопаткой. Знаешь, как я узнал её?
Чжоу Цзышу не ответил.
— Мне всегда нравились красивые люди, — прошептал Вэнь Кэсин. — В детстве я считал маму самой красивой в мире. Я вечно лип к ней с просьбой покатать меня на спине, поэтому часто видел её лопатки. Даже после смерти их не забуду.
— Так в Долину призраков попал ключ, а как попал… ты?
— Я-то? — Вэнь Кэсин поднял брови, а потом вдруг зашёлся страшным, громким, стонущим смехом, неотличимым от рыданий. — Я? Пока я убегал, прятался и пробирался обратно, я много раз падал. Перепачкался с ног до головы и стал похож на паршивую чумазую обезьяну. Попавшись призракам, я понял, что сейчас погибну, и оцепенел. Как только один из них приблизился, я неосознанно вцепился в него зубами. Призрак заорал от боли и назвал меня мелким безумцем. Остальные расхохотались. Среди них была женщина, она сказала, что снимет с меня кожу и украсит ею свой плащ. Я был в ужасе… И придумал выход.
Кадык Чжоу Цзышу слегка дёрнулся, складка между бровей стала глубже, но он не стал перебивать. Вокруг стояла тускло-серая полумгла и полнейшая тишина. Вэнь Кэсин снова закашлялся, а затем продолжил:
— Я… Под их пристальными взглядами я подошёл к отцу, лёг на землю и начал поедать его тело. Кусок за куском. Плоть плохо поддавалась зубам, её было нелегко отрывать, тяжело жевать и ещё труднее глотать… Я заставлял себя думать о том, что я сам — его плоть и кровь… Призраки долго смотрели, и постепенно их смех затих. Оказалось, что человек, которого я укусил, был главарём… Он заявил, что я родился призраком, поэтому не должен оставаться в мире людей, и забрал меня в Долину.
Чжоу Цзышу присел рядом и приложил ладонь к его щеке. Из-за потери крови
— Я здесь уже двадцать лет, — проронил он едва слышно. — Двенадцать из них я отчаянно боролся, отчаянно карабкался выше, пока не… взобрался на вершину. Следующие восемь лет я готовился к главному событию в своей жизни.
— Ты тайно помог Сунь Дину, из-за чего Сюэ Фан попал в безвыходное положение. Этим ты спровоцировал Призрака Висельника на кражу ключа, а потом выследил его, убил и избавился от тела заодно с ключом, — продолжил за него Чжоу Цзышу. — Ты создал видимость бегства Сюэ Фана, что побудило других обитателей Долины искать Призрака Висельника за её пределами. Ты видел, как Сунь Дин и лао Мэн плетут собственные интриги, и всё это время наблюдал за ними…
— Под небесами, — прервал его Вэнь Кэсин, — только одна вещь способна уничтожить призраков…
— Человеческое сердце.
Вэнь Кэсин резко отвернулся и натужно закашлялся. Казалось, его лёгкие сейчас разорвутся на клочки. Приступ не давал глотнуть воздуха, и Вэнь Кэсин начал задыхаться. Тогда к его спине прижалась ладонь, а следом в тело влился мягкий поток ци, распространяя по меридианам живительную энергию и принося облегчение.
Как только удушье отступило, Чжоу Цзышу отнял руку и осторожно предупредил:
— Ты измотан, но это ерунда по сравнению с раной на руке. Её нужно перевязать, чтобы остановить кровь. Иначе я не осмелюсь помочь тебе с восполнением внутренних сил.
Он поглядел прямо в глаза Вэнь Кэсину:
— Один вопрос: ты хочешь жить?
Вэнь Кэсин долго и молча смотрел на него.
— Ты… покинешь меня?
Слегка улыбнувшись, Чжоу Цзышу покачал головой.
Вэнь Кэсин встрепенулся, стиснул зубы и через силу приподнялся, схватившись за запястье Чжоу Цзышу.
— Жить… Почему бы мне не хотеть жить? Разве я не имею права? Бессовестные, подлые мерзавцы живут… так почему… почему я не могу? Я хо…
Вэнь Кэсин покачнулся от нехватки воздуха, и его сдавленный шёпот прервался на полуслове.
Тогда Чжоу Цзышу вздохнул, запечатал ему основные акупунктурные точки, подхватил Вэнь Кэсина на руки и направился к спуску с горы.
– - - - -
Чжоу Цзышу принёс бессознательного Вэнь Кэсина в маленький городок у подножия Фэнъи уже глубокой ночью. Два дня тот провёл в забытьи, а очнулся настолько ослабевшим, что едва мог пить и есть. Лишь спустя несколько дней Вэнь Кэсин окреп достаточно, чтобы выдержать дорогу в Лоян. Чжоу Цзышу нанял повозку, но едва они пустились в путь, как заметили бредущих по обочине Гао Сяолянь и Чжан Чэнлина.
Последний ещё не оправился от череды потрясений. Завидев наставника, Чжан Чэнлин бросился к нему, плача навзрыд, икая и всхлипывая:
— Шифу… Цао-дагэ, он…
Гао Сяолянь с красными, опухшими от недавно пролитых слёз глазами молча стояла рядом.
— Я знаю, — вздохнул Чжоу Цзышу и успокаивающе погладил макушку ученика.
— Шифу… Я-я убил человека… — запинаясь, признался Чжан Чэнлин. — Убил человека…
Рука Чжоу Цзышу замерла. Вэнь Кэсин, расположившийся в повозке полулёжа, изумлённо воззрился на маленького паршивца.