Далекий мой, единственный... [«Не могу тебя забыть»]
Шрифт:
– Да уж! Не «Метрополь», – прокомментировала данную инсталляцию Юлька.
– Холостяцкий быт, – пояснил Адорин, пожав плечами.
– Да ладно, – не поверила она. – У тебя вроде домработница есть.
– Да, но она со мной ночами не пьет. Увы!
– Ладно, сейчас добавим эстетики, – пообещала Юлька и быстро собрала тарелки со стола.
– А может, ну ее, эстетику в смысле? – спросил Илья. – Давай хлопнем по рабоче-крестьянски!
– По этому принципу пьют только водку, а не такой коньяк, – не согласилась Юлька. – Я быстро, где кухня?
– Налево по коридору. Юльк, ты не шурши сильно, ладно? Возьми рюмочку и приходи!
Юлька не ответила. Она шустренько соорудила закуску из того, что нашла в холодильнике, красиво выложила на тарелки, отыскала салфетки и принесла все в комнату.
– Ого! – удивился Илья.
Юлька вернулась в кухню за рюмкой для себя и застыла, только сейчас заметив свой крымский пейзаж.
– Я сейчас! – крикнула она.
Юлька пошла по квартире, посмотреть, нет ли где еще ее работ. В ярко освещенном большом коридоре на одной из стен висели десять пражских работ, и развешаны они оказались капитально: на потолке была приделана тонкая металлическая планка, от нее тянулись вниз нити, на которых держались картины. Все в рамках и под стеклом. Юлька двинулась дальше. В комнате, видимо, служившей кабинетом, висели «Старушка», «Особняк» и «Окно». Юлька и предположить не могла, что Илья на самом деле повесит все ее картины на стены. Она думала, что Адорин купил их, облекая свою помощь в такую форму. Ну, конечно, ему нравились ее работы, она не сомневалась, но то, что он ими украсит квартиру!..
– Юлька! – громко позвал Илья. – Ну, где ты там?
– Здесь. Здесь! – отозвалась Юлька и поспешила на его голос.
Илья разлил в рюмки коньяк и предложил:
– Давай, Рыжик, выпьем!
– За что? – спросила Юлька, усаживаясь рядом с ним на диван.
– Ни за что, просто выпьем! – ответил он и махнул содержимое своей рюмки.
– Лихо! – выказала уважение Юлька и последовала его примеру.
– Не менее! – отметил Илья ее способности.
– Я была студенткой, ты помнишь? – объяснила свою «лихость» Юлька.
– Хорошей студенткой! – подтвердил он и налил еще по одной.
– Что случилось у тебя, Ильюш? – спросила Юлька.
Он помолчал, подумал, что-то прикидывая в голове, и одним махом выпил вторую рюмку.
– Она хочет его увезти! – зло сказал Адорин.
– А точнее: кто она и кого увезти? – поинтересовалась Юлька.
– Ленка хочет увезти Темку в Америку! Навсегда! Жить!
– Как это? – оторопела Юлька.
– Ленка вышла замуж за американца несколько месяцев назад. Они познакомились на работе – он в американской турфирме служит, – встретились, влюбились, женились. Теперь Лена уезжает жить к нему в Америку и хочет забрать с собой Тимку!
– Что значит хочет? – возмутилась Юлька. – А ты?
– А я не отпущу! – рявкнул Илья.
– Ну и хорошо! Правильно, чего ж ты пьешь тогда? Если не дашь своего согласия, никто его не увезет!
– Да потому и пью, что не знаю до конца, прав я или нет! Ленка так расписывает перспективы, которые его там ждут, а во мне все против!
Илья налил себе еще и приказал Юльке:
– Пей!
Они выпили, и Юлька сунула ему в руку бутерброд с маслом и сыром, который сделала специально – опьянеет же в хлам, если не будет закусывать! Илья послушно откусил от бутерброда и продолжил свою мысль:
– Понимаешь, Тимка еще маленький, ему и шести-то не исполнилось, он не может сейчас решать, что ему хорошо, а что плохо! А я точно знаю: ни один, даже самый замечательный, мужик не будет его так сильно любить, как я, родной отец! Да и какие такие распрекрасные перспективы?! – возмутился он, повышая голос. – Образование в школе у них дерьмовое, у нас на несколько порядков лучше и глубже! У него здесь я, бабушки-дедушки, Родина тут, наконец!
Илья в раздражении бросил бутерброд на тарелку, поднялся с дивана и стал ходить перед Юлькой туда-сюда.
– На хрена ему эти американцы? Вот скажи! Если он захочет получить европейское образование или то же американское – да пожалуйста! Я отправлю сына учиться в любой колледж или университет! Слава богу, не бедный! Но он будет выбирать сам! Понимаешь, сам! И решать будет сам, а не мать с отчимом за него!
Адорин резко прекратил свое хождение, сел на место и налил себе коньяка. Рюмочки были маленькие, граммов по двадцать пять, но если так частить…
– Подожди, Илья, – попыталась отвлечь Адорина от коньяка Юлька, положив ему ладонь на руку, державшую рюмку. – А что Лена говорит?
Он поставил рюмку на стол, покачал головой, Юлька снова сунула ему бутерброд в руку, Илья не заметил и машинально откусил от него.
– У нас с ней война! По всем фронтам! Она плачет, умоляет, угрожает, строчит доносы в налоговую и фининспекцию. У меня каждый день проверки на фирме, необоснованные, фактов нет, извините! – Илья развел руками и снова откусил от бутерброда. – Подговаривает Тимку, звонит мне, дает ребенку трубку, а он плачет, ничего не понимает и повторяет за ней, я же слышу, как Ленка ему текст шепчет!
– Что повторяет?
– «Папочка, отпусти меня!» Твою мать!
Илья опять швырнул бутерброд на тарелку и одним махом выпил коньяк.
– Ну, это она перегнула, – не зная, как помягче назвать такие действия, сказала Юлька.
– Сука! – взревел Илья. – Ну, ладно, мы ругаемся, разбираемся, а его зачем в это втягивать, травмировать?!
– Ты зря шумишь, буянишь и напиваешься, – спокойно произнесла Юлька. – У них день отлета определен, билеты на руках?
– Да, – сбавил тон Илья. – Ну и что?
– Да то, что они улетят, а Тимка останется, никто не даст ребенка увезти без твоего согласия, а его, как я понимаю, не будет.
– Нет! Ни за что! Даже если я не прав!
– Прав, прав! – успокоила Юлька. – Ладно бы Тимочке было лет десять-двенадцать и он мог решать, с кем хочет остаться. А сейчас ему лучше с родным папой, в родной стране, а не с отчимом и пусть в замечательной, но англоязычной чужой стране, где другая жизнь, другие правила и нет ни одного близкого человека, кроме мамы. А если у них не заладится с мужем? Ты прав, а Лену можно понять, она хорошая мать и любит Тимку. Когда они улетают?