Далекий светлый терем (сборник)
Шрифт:
Оппант задержал дыхание, вытянулся в самой почтительной стойке. Умма замерла, лицо ее светилось подлинным восторгом. Оппант полагал, что польщенный Юваннап кивнет и довольно проплывет, качаясь на хромой ноге, но начальник почетной стражи остановился перед Оппантом. Ему явно льстило, что под его началом оказался терм двадцатого стаза, того самого, который никому не подчинялся, а сам руководил жизнью Племени.
– Больше напряжения в члениках передней первой ноги, – сказал Юваннап наставительно, – ровнее сяжки… Вот теперь хорошо!
Оппант насмешливо фыркнул ему в лицо. Юваннап передернулся от негодования, быстро отодвинулся к соседнему стражу – землекопу с лопатовидными лапами. Тот тянулся, трепетал от почтительности всеми могучими мускулами.
– Надутый червяк, – сказал Оппант громко, когда Юваннап удалился. – Даже не верится, что он из стаза, близкого к нашему.
– Умоляю тебя, – прошептала Умма отчаянным шепотом, – говори тише! Я боюсь!
– Ты слишком чувствительна, – сказал Оппант успокаивающе, – под Куполом бояться абсолютно нечего…
– Я знаю, но все равно боюсь. Разве ты не чувствуешь?
– Ты устала…
Договорить он не успел. Тело свело судорогой, в дыхательные трахеи ударил тяжелый запах, Оппант в страхе услышал на языке феромонов:
– Я Тренг!.. Я Тренг!.. Я беспощадный Тренг!!!
– Ну и что? – прохрипел Оппант.
– Я сильнее всех в Племени! – накатилась вторая волна запаха.
Сдавленно крикнула Умма. Ее тоненькая фигурка пошатнулась, начала опускаться. Рабочий беспокойно шевелился, таращил глаза. Оппант с трудом удерживал панику под контролем. Панцирник стоял всего в двух шагах, и Оппанту казалось, что он нависает, как одна из колонн, поддерживающих Купол.
– Что хочет этот говорящий зверь? – спросил Оппант нервно Умму. – Я не пойму… Он нам представляется?
– Я боюсь, – прошептала Умма.
– Панцирника?
– Боюсь его и боюсь… за тебя.
– Почему? – воскликнул Оппант пораженно. – Это же не ритуальный вызов на схватку?
– Я не знаю… Я только слышу опасность.
Оппант ощутил новый сильнейший запах, очень резкий, ядовитый. Он обомлел, ибо услышал свирепое притязание на Умму и угрозу всем, кто общается с нею!
Оппант был так рассержен, что не успел подумать, как у него почти сам собой вырвался ответ на этом же примитивном языке запахов:
– Марш на место, дурак!.. Помни, кто ты есть. Занимайся только своим делом.
Панцирник молниеносно повернулся к Оппанту. Его страшные жвалы широко разомкнулись. Оппант едва успел отпрыгнуть и прижаться к полу, как прямо над головой жутко хрустнуло. Панцирник быстро опустил голову, снова разводя жвалы, но Оппант уже шмыгнул за спину рабочего, который застыл в страхе.
– Все на места! – услышали они истошный вопль на языке феромонов. – Все на свои места! Как посмели в зале Священной Основательницы…
К ним спешил, еще больше припадая на хромую ногу, разъяренный и напуганный Юваннап. Панцирник поколебался, все еще угрожающе разводя страшные челюсти, способные рассечь терма пополам, затем неохотно шагнул на свое место. От него еще шел запах, уже едва уловимый, затихающий:
– Я Трэнг… Я Трэнг…
Юваннап подбежал к Оппанту, что еще неохотнее стал на свое место рядом с панцирником:
– Оппант!.. Это опять ваши штучки? Недовольство, сумятицы, неразбериха…
– Ничего себе сумятица, – ответил Оппант, тяжело дыша. – Этот дурак рехнулся? Он бросился на меня!
– Скоро я сам на тебя брошусь, – пообещал Юваннап люто. – Где ты появляешься, там обязательно что-то случается! Буду настаивать в Совете, чтобы вас перевели из двадцатого стаза куда-нибудь пониже. Тем более что вы только наполовину ноостер.
– Умнее было бы отменить эту нелепую стражу вовсе, – огрызнулся Оппант. – Каждый должен быть на своем месте, заниматься своим делом. А чем занимаемся мы?
– Это не нам решать, – бросил Юваннап.
Он отошел от них, часто оглядываясь. Оппант видел с тревогой, что теперь на него поглядывает настороженно не только Юваннап. Его многие считали переходной формой между девятнадцатым стазом разведчиков, изредка покидавших Купол, и двадцатым, потому что только термы двадцатого стаза владели сложнейшим языком жестов. Оппант владел идеографическим языком, недоступным термам других стазов, однако у него вместо хрупкого тела Мыслителя был прочный скелет, неплохие мышцы, и он любил бывать в опасных дальних туннелях и даже подниматься к выходам из Купола.
И теперь он стоит в нелепом карауле! Не то терм двадцатого стаза, не то девятнадцатого, не то вообще неизвестно какого. Стоит, боясь бросить взгляд в сторону Уммы. Ее по-прежнему заслонял Трэнг, крепкохитиновый зверь-убийца, который с угрожающим видом следит за каждым движением Оппанта.
Наконец Умму сменили, она покинула царские покои. На Оппанта оглянуться не рискнула, настолько был страшен Трэнг. Вскоре сменили и Оппанта – по реформе старались дать побывать возле священной особы Основательницы как можно большему числу термов.
Он ушел к себе, кляня дурость такой реформы. Идея уравнивания стазов абсолютно верна, но в претворении в жизнь что-то неверное. Во всяком случае, раньше панцирники свое место знали. И никогда не было унизительного страха перед панцирником своего же Племени!
А через три больших кормления, когда Оппант занимался размышлениями, в его нишу заглянул юркий быстроногий термик.
– О терм двадцатого стаза! – провозгласил он торжественно. – Тебе послание!
– Давай, малыш, – ответил Оппант дружелюбно, с ходу ломая длинный торжественный ритуал. – Что требуется? Дальняя разведка в новых туннелях?
Термик затрепетал от счастья:
– Нет, терм двадцатого стаза. Тебя приглашают явиться на Совет Мудрых.
– Меня? – удивился Оппант. – Ты ничего не перепутал, малыш? Не перегрелся в сухом воздухе?
Термик-скороход даже порозовел от такого дружеского обращения терма высшего стаза.
– Я ни разу не был в сухом воздухе, – признался он. – Нам не положено!.. Я слышал только, да и то издали, что на Совет тебя приглашают по настоянию великого Итторка.
– Когда?
– После вечернего кормления.