Далёкий выстрел
Шрифт:
Окинув тяжёлым взглядом комиссию, Воронье Перо повёл речь скорбным голосом.
– Мои друзья и братья, мы долгие годы жили в этой стране. Мы никогда не старались проникнуть в страну Белого Отца. Но его народ вторгся в наши края, наводнил его, как вышедшая из берегов река. Белые люди беспокоят нас и часто поступают дурно. Они учат дурному наших детей, предлагая им огненную воду, от которой все сходят с ума. Весь образ жизни белого человека ведёт в могилу. Лакоты, лучшее из того, что мы имеем, это Чёрные Холмы. Я вырос в этом краю, он принадлежит моему сердцу. Мои предки жили и умерли там, и я хочу там остаться!
– Вы изгнали нашу дичь из нашей страны! – горячо заговорил Белый Дух. – У нас остались лишь эти горы, ничего больше. Мы не отступимся, мы будем драться…
Неожиданно над гребнем одного из холмов закипело облако пыли, и галопом появился отряд Оглалов, одетых и раскрашенных для битвы. Они проскакали вокруг навеса, стреляя и крича, и стали позади кавалеристов. Следом появился ещё один отряд, за ним другой. Многие пели песни храбрых. Огромный круг воинов сомкнулся вокруг растерянных солдат.
Сенатор Аллисон поднялся, теребя пуговицы сюртука, и сбивчиво принялся объяснять, что правительство вовсе не намерено отбирать эту территорию у индейцев навсегда, но так как регион представляет для белых интерес с точки зрения различных ценных минералов, президент желает получить Чёрные Холмы на время, чтобы там проводить горные работы.
– Если вожди согласятся (за справедливое и обоснованное вознаграждение) предоставить этот край на какой-то срок, то правительство заключит договор с Лакотами о предоставлении такого права. Когда золото и другие ценные породы будут извлечены, земля вновь вернётся к вам и вы станете опять её хозяевами и сможете располагать ею, как вам заблагорассудится…
Едва переводчик смолк, послышался громкий смех. Бак вытянул шею и увидел, что Крапчатый Хвост запрокинул голову и трясся от неудержимого хохота. Из-под сползающего тёмного одеяла на его плечах показалась белая рубашка. Индейцы в недоумении переглянулись.
– Белый вождь хорошо пошутил, – сказал Крапчатый Хвост после некоторого времени. – Мне по сердцу добрый юмор. Думаю, мы каждый день будем улыбаться, вспоминая эти забавные слова.
– Это не шутка, – возразил переводчик.
– Разве? Выходит, белый человек принимает нас за дураков. Он хочет одолжить у Лакотов землю, выкопать оттуда всё, что делает этот край ценным и нужным, и вернуть его нам, когда земля умрёт. Но согласится ли кто из Больших Ножей предоставить мне упряжку хороших мулов на время, чтобы я загнал их до смерти и съел после этого, а затем вернул останки их владельцу? Что получит белый человек обратно? Не знаю, почему Великий Отец думает, что мы глупы.
Подобные речи продолжались три дня. 23 сентября на переговорах появился Красное Облако. Увидев приближающихся в сопровождении усиленного отряда кавалерии членов комиссии, он с возмущением заговорил об армии.
– Солдат с каждым днём больше. Зачем? Это наша земля, мы не в крепости белых людей. Длинные Ножи должны немедленно вернуться к себе за деревянный забор…
Он не успел проговорить больше ни слова и застыл с поднятой рукой. Среди Лакотов произошло внезапное волнение.
Вниз по склону холма рысью скакали около трёх сотен Плохих Лиц из лагеря Неистовой Лошади. Они мчались, стреляя в небо из винтовок, и пели на родном языке, что не отдадут милую сердцу страну Чёрных Холмов, что всякий чужак, ступивший на эту землю, услышит голоса их ружей и пение тугой тетивы. Высокий широкоплечий воин, обнажённый для боя, вырвался вперёд и погнал коня сквозь ряды индейцев вокруг навеса. Бак узнал в нём Маленького Большого Человека. На груди индейца была размазана краска и свежая кровь, текущая из свежей раны на груди. За поясом торчали два револьвера. В одной руке воин держал новый «винчестер», другой сжимал полностью набитый патронташ. Гарцуя перед членами комиссии, Маленький Большой Человек кричал надрывно, чередуя слова с боевым кличем.
– Я убью первого же вождя, который выскажется за продажу Чёрных Холмов! – На фоне низких сизых облаков он казался дьяволом, украшенным торчащими на затылке перьями, длинноволосым и обозленным.
Откуда-то возникла группа Лакотов, впереди которых ехал с ружьём Молодой-Человек-Который-Боится-Лошадей. Он добровольно возложил на себя обязанности полицейского и окружил воинами опасного Лакота из клана Плохих Лиц. Он оттеснил его потихоньку, что-то нашёптывая ему на ухо.
Племенные связи ещё работали.
Нервно кричал что-то генерал Терри, но слова его пропадали в шквале копыт и голосов.
– Я убью каждого! – доносился крик Маленького Большого Человека.
– Мистер Аллисон! – колотил по столу генерал. – Нужно немедленно возвращаться в форт. Мои люди не смогут сдержать эту лавину варваров! Посмотрите на них, они готовы оторвать нам всем головы и сожрать нас живьём, чёрт возьми!
К генералу протолкнулся бледный офицер и, запинаясь, сообщил, что солдаты окружены плотным кольцом Лакотов. Ситуация складывалась самым отвратительным образом.
– Похоже, что здесь скоро разгорится настоящий адов огонь! – воскликнул переводчик, тараща глаза. – Индейцы взбешены, и когда они начнут стрелять, нам достанется в первую очередь.
Переговоры прервались и больше не возобновлялись. Если бы не присутствие Молодого-Человека-Который-Боится-Лошадей, вполне возможно, что никто из членов комиссии не дожил бы до следующего дня. Стоило бы одному дикарю не сдержать свои эмоции, как смертоносный ураган разразился бы в одно мгновение, а индейцы не умеют оставаться в стороне, когда пахнет кровью. Они подобны диким зверям… Но молодой вождь приложил всё своё ораторское искусство, чтобы успокоить соплеменников.
Несколькими днями позже Бак видел в форте Робинзон десяток вождей, которых комиссионеры, знающие своё дело, пытались всё-таки склонить к продаже земель, но их попытки не увенчались успехом. Лакоты не отдали Чёрные Холмы.
– В таком случае, господа, – ухмыльнулся узколицый офицер, провожая глазами удалявшихся индейцев, – готовьтесь к большому бою. Наверняка вскоре придут соответствующие распоряжения.
Распоряжения не заставили себя ждать. Уже в ноябре специальный инспектор Бюро по делам индейцев отправил в столицу сообщение, где указывал, что дикие племена хорошо вооружены и совершенно бесконтрольны в своих действиях. Они оказывали отвратительное влияние на мирных индейцев и тем самым губили на корню всю систему государственных резерваций. Инспектор Ваткинс потребовал срочных действий со стороны армии. Через месяц комиссионер по делам индейцев Эдвард Смит повелел агентам срочно уведомить всех индейцев, находившихся за пределами резерваций, немедленно прибыть на территорию агентств к 31 января 1876 года. В противном случае, указывал Смит, регулярная армия будет считать их враждебно настроенными племенами. Это было самое странное заявление, которое Лакотам приходилось слышать за долгий период отношений с европейцами. Ведь они находились на земле, не купленной белыми людьми, то есть на своей территории, и требование добровольно уйти с неё в загон резервации по нелепой прихоти агента было просто глупостью. Министр внутренних дел, проявляя прыткость истинного государственного деятеля, в первый день февраля поспешил объявить, что срок истёк, и ровно через неделю зазвенело оружие, заготавливаемое для карательных экспедиций.