Далекое эхо
Шрифт:
– Сегодня были похороны Рози, – объяснил Алекс.
– Нам никто не сказал, – пожаловался Зигги. – Теперь понятно, почему так чувства взыграли.
– Как ты думаешь, они не станут теперь гоняться за нами? – спросил Алекс.
– Копы предупредили их, чтобы к нам не цеплялись, – пробормотал Верд. Говорить становилось все труднее – челюсть немела.
Зигги внимательно посмотрел на своего пациента:
– Что ж, Верд, глядя на твое состояние, можно лишь молить Иисуса, чтобы братья к ним прислушались.
14
Всякие надежды на то,
И вновь первой жертвой стал Алекс. Пару дней спустя, возвращаясь домой из супермаркета, он срезал путь по краю Ботанического сада, когда на него налетела компания Генри Кэвендиша, все в тренировочной форме для регби. Едва заметив Алекса, они засвистели, затем окружили его, толкая и пиная. А потом, навалившись кучей, потащили его к обочине дороги, где не было травы, и бросили в раскисшую глину. Алекс катался по земле, стараясь увернуться от их тяжелых бутсов. Особой опасности, как в случае с Вердом, не было, так что он больше разозлился, чем испугался. Случайный удар бутсы угодил ему по носу, и он почувствовал, как хлынула кровь.
– Отвалите! – крикнул он, вытирая с лица грязь и кровь. – Валите все на хер.
– Это тебе пора валить отсюда, мальчик-убийца, – прокричал Кэвендиш. – Тебя здесь не нужно.
Его прервал тихий голос:
– А почему ты решил, что здесь сам нужен?
Алекс протер глаза и увидел возле оравы нападавших Джимми Лоусона. Он не сразу узнал его без формы, но, когда узнал, на душе полегчало.
– Поди прочь, – крикнул Эдвард Гринхол. – Не твое дело.
Лоусон полез в карман анорака, вытащил свое удостоверение и, небрежно раскрыв его, произнес:
– Боюсь, что все-таки мое, сэр. А сейчас попрошу ваши фамилии. Полагаю, что это уже дело для университетского руководства.
Нападавшие мгновенно превратились в маленьких мальчиков. Они переминались с ноги на ногу, что-то невнятно бормотали, торопливо называли Лоусону имена, которые тот вносил в записную книжку. Тем временем мокрый и грязный Алекс поднялся с земли, изучая ущерб, нанесенный покупкам. Бутылка молока разбилась и залила ему брюки, а треснувшая пластмассовая баночка с лимонным творогом испачкала рукав парки.
Лоусон отпустил его мучителей и стоял, с улыбкой глядя на Алекса:
– Вид у тебя тот еще. Повезло тебе, что я проходил мимо.
– Вы сейчас не на работе? – спросил Алекс.
– Нет. Просто я живу за углом и выскочил перехватить почтальона. Пойдем, вернемся ко мне и отчистим тебя.
– Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет нужды.
Лоусон ухмыльнулся:
– Ты не можешь разгуливать по улицам Сент-Эндрюса в таком виде. Тебя, вероятнее всего, арестуют, чтобы не пугал гольфистов. Кроме того, тебя трясет. Тебе нужно выпить горячего чая.
Алекс спорить не стал. Температура на улице приближалась к нулю, и ему вовсе не хотелось идти домой промокшим насквозь.
– Спасибо, – кивнул он.
Они свернули на совершенно новую улицу. Такую новую,
– Я строю сам, – сказал Лоусон, отпирая дверь прицепа. – Вся улица строится так. Мы вкладываем труд и умение каждого в дома друг друга. Таким путем у меня будет дом начальника участка на жалованье констебля. – Он влез в автоприцеп. – Но пока я живу здесь.
Алекс последовал за ним. Внутри было уютно. От портативного газового нагревателя шли волны сухого тепла. Алекса поразила опрятность этого домика на колесах. Большинство знакомых ему холостяков жили по-свински, но у Лоусона все сверкало чистотой. Хромированные детали начищены до блеска, окрашенные поверхности свежевымыты, яркие занавески аккуратно подвязаны. Никакого беспорядка, никаких сваленных в кучу вещей. Все было прибрано и разложено: книги на полках, чашки на крючках сушилки, кассеты в коробке, на стенах красовались окантованные рисунки архитектора. Единственным признаком обитаемости была кипящая на плитке кастрюлька. Запах супа с овощами поразил Алекса в самое сердце.
– Как тут здорово! – произнес он, оглядываясь по сторонам.
– Немножко тесновато, но, если держать все в порядке, не слишком давит. Снимай куртку. Давай повесим ее над нагревателем. Тебе нужно вымыть лицо и руки… там туалет, сразу за плиткой.
Алекс втиснулся в узкую кабинку и поглядел на себя в зеркало над кукольным умывальником. Господи, ну и видок! Засохшая кровь, грязь… и лимонный творог в волосах. Неудивительно, что Лоусон заставил его пойти с ним и почиститься. Наполнив раковину водой, он оттер себя начисто. Когда он вышел, Лоусон стоял, прислонившись к печке.
– Так-то лучше. Садись к нагревателю и скоро высохнешь совсем. А теперь чашку чаю. Или предпочитаешь домашнего супчика?
– Суп было бы замечательно, – сказал Алекс, усаживаясь, куда велел Лоусон. А тот налил ему полную миску ароматного золотистого супа с плавающими в нем крупными кусками свиного окорока, поставил миску перед Алексом и дал ему в руки ложку.
– Извините за прямоту, но почему вы за меня заступились? – поинтересовался Алекс.
Лоусон сел напротив него и закурил сигарету.
– Потому что мне жалко тебя и твоих друзей. Вы просто-напросто поступили как ответственные граждане, а вас выставляют преступниками. И в этом, по-моему, отчасти виноват и я. Если бы я патрулировал улицы, а не просто рассиживался в машине, я, возможно, поймал бы этого типа на месте преступления. – Он запрокинул голову и выпустил облачко дыма. – Это заставляет меня думать, что убийца был не из местных. Здесь любой знает, что патрульная машина часто стоит именно там. – Лоусон скривил губы. – Бензин ограничивают, так что вместо того, чтобы объезжать территорию, мы просто паркуемся где-нибудь поблизости.