Далекое и близкое, старое и новое
Шрифт:
Ехали в Чехословакию 14 эшелонами. Я был начальником последнего 14-го эшелона. Выехали мы из Константинополя 29 декабря через Грецию, Болгарию, Сербию и Австрию. В Белграде нам был приготовлен обед, и, когда я с учениками шел по городу, мы встретили сербского короля Александра143 . Он очень любезно со мной раскланялся, и ученики спрашивали: «Почему он так раскланялся? Он ваш знакомый?» – «Нет, он раскланялся не просто со мной, а с русским генералом» – я был в форме.
В Чехословакии, на одной станции, я послал двух учеников купить для эшелона хлеба. В магазине, узнав, что мы русские и едем в Чехию учиться, снабдили нас хлебом и отказались взять деньги.
4 января 1922 года мы прибыли в Моравскую Тржебову [55] . На вокзале нас встретил директор гимназии А.П. Петров.
Жена моя и дочери выехали в Чехословакию первым эшелоном. Вот впечатление о гимназии моей старшей дочери Ольги:
«Покинув яркий, красочный, южно-солнечный Константинополь, мы поехали в Чехию. В Моравскую Тржебову наша группа приехала ночью, в самый католический сочельник. Выйдя с вокзала, мы были поражены представившейся нам картиной. Все было покрыто снегом. Тяжелыми шапками он лежал на деревьях, заборах, крышах домов. Ночь была тихая, морозная. Нам, прожившим более двух лет на юге, показалось, что мы попали на другую планету. По заснеженным аллеям, радуясь скрипу снега под ногами, мы отправились в предоставленный нашей гимназии чешским правительством лагерь, лежащий в получасе ходьбы от вокзала. Лагерь этот, приготовленный во время 1-й Великой войны для военнопленных, обнесен был колючей проволокой. С его однообразными пустыми каменными бараками он произвел на нас довольно грустное впечатление. Однако через пару лет для очень многих русских людей этот унылый «баракенлагерь» обратился в цветущий сад, в кусочек потерянной Родины.
55
Так у автора здесь и далее. (Примеч. ред.)
Приехав, мы стали понемногу приспосабливаться. Молодежи все было нипочем. Печи были неисправны, мы глотали едкий дым, мерзли у открытых окон, но радостно приподнятое настроение не покидало нас. Вынув из ночных столиков ящички, мы садились на них и весело неслись, как на санках, с горки через весь лагерь.
Каждый барак состоял из четырех больших, на 25 человек, комнат. Наверху, в пристроечках, были комнаты для воспитателей. В каждую комнату барака вел с улицы тамбурчик. Наш тамбурчик мы обратили в салон с диванчиками и подушками, даже с картинками. Там было разрешено принимать визитеров. Когда они там не помещались, снимали с петель двери, к ужасу бедной воспитательницы по прозванию Монах. Мы старались уверить недоверчиво охавшую старушку, что это все двоюродные братья.
В Тржебове наша гимназия [56] сильно пополнилась. Было очень людно и весело. Мои родители жили в пристройке барака старшего класса мальчиков, где папа был воспитателем. Мы с одноклассницами бегали через комнату мальчиков наверх пить чай и затевали своеобразную игру. Сочиняли и пели «журавля» по очереди, то они на нас куплет, то мы на них:
«Кто лопату спер у нас?
Это, верно, старший класс».
«Тяжела по части бега
56
Официальное название Русская реформированная реальная гимназия в Моравской Тржебове. Создана в 20-х гг. ХХ в. на территории бывшего лагеря русских военнопленных во время Первой мировой войны. Основу этого известного учебного заведения с интернатом составила русская гимназия, переехавшая из Константинополя. Более подробно см. приложение. (Примеч. ред.)
Пенионжкевич наша Нега».
Вскоре начали проявляться и потребности в самодеятельности. Были созданы два кружка: культурно-просветительный и художественный. Говорили: «В Культе уют, а в Худе приют». Действительно, в Культе было как в уютной гостиной. Там кто-нибудь играл на рояле, было спокойно и хорошо. Устраивались там литературные доклады с дискуссиями. Приходили только члены кружка. В Худ ходил кто хотел. Там было неуютно, но очень много места, очень шумно и весело.
Начали издавать журналы. Один выпускался культурно-просветительным кружком. Это был художественный, серьезный журнал, официальный, с хорошими стихами и прозой на отвлеченные темы. С рисунками. Хороши были стихи Евгения Попова. Запомнилось одно: «Я не шаблонный, не простой я – хромоникелевой стали». Все журналы были написаны, конечно, от руки. Сотрудников было немало. Вторым журналом, неофициальном и даже секретным, был ежемесячник «Всякая всячина», издаваемый мной и Татой Виноградовой. Это был журнал злободневный, юмористический. В нем смеялись над преподавателями и над нами самими в одинаковой мере. Иллюстрации тушью и акварелью были мои. Мы оберегали его как зеницу ока от персонала, и я помню один очень забавный случай. Раз прихожу в художественный кружок. Мальчики принесли туда при мне очередной номер нашего журнала. В кружке сидел воспитатель Николай Николаевич Дрейер144 . Я с ужасом поспешила спрятать от него журнал, а он вдруг во всеуслышание начал декламировать, как всегда с большим выражением, на это он был большим мастером, стихи из моего злополучного журнала. Было много смеха.
Еще существовал сатирический журнальчик «Смешняк» – автор и карикатурист Жора Широких. Он был очень остр на язык, и попасть в этот журнал никому не хотелось. У нас с ним был договор – друг друга не задевать».
Когда-то в России лучшие, выдающиеся педагоги мечтали о создании школы за городом. Эта мечта в полной мере сбылась в эмиграции. Гимназия действительно была вынесена за город, хотя и слишком далеко от милой Родины. Гимназия в Моравской Тржебове представляла собой отдельный русский городок, состоящий из 32 зданий. Гимназия имела свою церковь, два школьных здания с 14 классами, физический кабинет, химическую лабораторию, класс ручного труда, музыкальный класс, гимнастический зал, библиотеку, театральный зал, детский сад, дортуары, столовую, пекарню, склады, прачечную, баню, различные хозяйственные службы, кооператив и квартиры для служащих.
Это была не только средняя школа, это большая русская колония со своим обособленным устройством. Гимназия расположена как в парке, а вокруг, на небольших горах, прекрасные леса, полные черники, земляники, ежевики и грибов. Местность очень красивая и живописная. Чудный воздух. Нельзя придумать более здорового и более веселого места для детей. Приходящих учеников не было – все жили в интернате, и все – за казенный счет. Чешское правительство прекрасно кормило и хорошо одевало детей, по согласованию с нами. Мальчики имели зимние и летние гимнастерки и фуражки с белыми кантами, как в России носили гимназисты. Девочки тоже были одеты в форменные платья, зимние и летние. Обувь прекрасная, от Бати [57] .
57
Имеется в виду всемирно известный в то время чешский производитель обуви Томаш Батя (1876, Злин, – погиб в авиакатастрофе, 1932). В Моравии, недалеко от г. Брно, – водоканал его имени. В Северной Америке его потомкам принадлежит Музей истории обуви. (Примеч. ред.)
Персонал получал небольшое, но достаточное жалованье. Юношей и девочек, окончивших гимназию, принимали в высшие учебные заведения и давали стипендию. Количество учащихся в гимназии не ограничивалось, и на втором году своего существования в Чехии в гимназии обучалось 640 мальчиков и девочек. Учились русские – дети эмигрантов, карпаторосы [58] , а в последнее время и чешские дети.
У большинства учеников, поступивших в гимназию, документы были утеряны во время войны – принимали на веру. Многие, желая попасть в гимназию, уменьшали себе лета. На это смотрели сквозь пальцы... Мне дали барак с самыми старшими учениками 8-го класса. В бараке было 88 учеников, и только один 18-летний юноша не участвовал в войне. Три ученика были унтер-офицерами и 84 офицера. Самый старый был капитан Фисенко. Фисенко поступил в гимназию 25-летним, а когда через год окончил ее, оказалось, что ему 36 лет. Один гимназист признался, что еще в России окончил гимназию с золотой медалью, потом в Крыму с серебряной медалью и третью гимназию блестяще окончил у нас.
58
Карпаторосы (карпатороссы) – название, данное в 1848 г. подкарпатским русинам, считающим себя отдельным народом, численность которого – свыше 700 тысяч. 70 процентов из них православные, 20 – греко-католики. Русины ведут свое начало от древних жителей южных склонов Карпат, в частности, от белых хорват. Язык русинов имеет древнеславянскую основу; у них собственный менталитет, оригинальный уклад жизни. (Примеч. ред.)
Один из учеников окончил гимназию и юридический факультет в России и был присяжным поверенным. Конечно, эти господа выдавали себя сочинениями и знанием литературы в течение года. Но все это выяснилось только по окончании ими гимназии. Такое ненормальное положение было только в первых двух выпусках, потом великовозрастные уже не поступали.
Постоянное общение взрослых гимназистов с девушками-гимназистками усложняло работу воспитателей и воспитательниц, но и в этом отношении, благодаря надзору, у нас было полное благополучие.