Далекое и близкое, старое и новое
Шрифт:
В 1943 году для русской гимназии было построено прекрасное здание с великолепными классами и аудиториями, как в лучших университетах, и директор-чех объявил, что в новом здании гимназии могут служить только те лица, которые приняли чешское подданство или подали заявление о принятии. Девять человек, в том числе и я, отказались принять чешское подданство и должны были уйти из гимназии. Директор уговаривал меня принять подданство и продолжать работать в гимназии, но я отказался, сказав, что это измена России. «Да ведь России нет, есть СССР». – «Да, но ведь там живут русские люди».
Полгода я отдыхал, получая небольшую пенсию за 18-летнюю службу в гимназии. Много читал, не пропускал церковные службы и беседы владыки Сергия154 на подворье. Пражский епископ Сергий был исключительно хороший человек, добрый, честный – святой человек. Он покорял сердца всех, кто с ним соприкасался. Каждый четверг его маленькая гостиная наполнялась посетителями, которых он всегда очень ласково принимал и угощал. На столе у него всегда стояло печенье и двенадцать сортов варенья – частью подаренного, частью изготовленного им самим. Он всех угощал чаем, причем чай всегда разливал сам. Одни уходили, другие приходили, иногда до шестидесяти человек в один день. Приходили к владыке русские, чехи, немцы, приходили православные и католики, и все на епископа Сергия смотрели как на святого.
Иногда епископ Сергий приходил в гости к нам, и всегда так просто, с такой любовью, без всяких претензий.
Иногда епископ Сергий ездил в лес собирать грибы и очень любил этот спорт.
Я посещал его беседы на подворье. Там обыкновенно было короткое богослужение, чтение Евангелия, после которого епископ Сергий, за чаем, говорил на какую-либо духовную тему.
Любил епископ Сергий пасхальные колядки, хорошо их знал, и посетители, сидя за столом, пели их вместе с епископом.
Уезжая из Праги, перед приходом туда большевиков, я уговаривал епископа Сергия ехать со мной в Австрию, в город Зальцбург, но архимандрит Исаакий155 уговорил его остаться в Праге. Вскоре епископ Сергий был переведен в Вену, потом в Берлин и затем в Казань, где он в страшных муках скончался. Царство ему небесное.
Глава 14
ОККУПАЦИЯ ЧЕХОСЛОВАКИИ НЕМЦАМИ – АРЕСТЫ, РАССТРЕЛЫ
Но вот немцы оккупировали Чехословацкую республику. Занятия в гимназии продолжались, но все настроены были очень нервно. Немцы объявили, что главным предметом в гимназии считают гимнастику. В городе начались аресты. Приказано сдать оружие, и тех, у кого после определенного срока находили его, расстреливали. Расстреливали и всех слушающих заграничное радио.
Был такой случай. Солдат-немец прислал с фронта телеграмму жене-немке, что такого-то числа приедет на несколько дней в отпуск. Жена его напекла всякой всячины, а 12-летний сын стал требовать, чтобы мать немедленно угостила его сладким пирогом. Мать не захотела портить пирог, говоря: «Подожди до завтра, завтра все получишь, сегодня не дам».
Мальчик пошел в гестапо и заявил: «Мать каждую ночь слушает радио из Советского Союза. Вчера передавали то-то, позавчера то-то. Радио под кроватью...» Немцы пришли, нашли радио и арестовали мать. На вопрос приехавшего отца «Где мать?» сын ответил: «Арестована гестапо». А в гестапо ответили: «Слушала советское радио и сегодня расстреляна, донес на нее ваш сын». Немец явился домой – застрелил сына и сам застрелился.
Немцы назначили генерала Бискупского156 , бывшего офицера лейб-гвардии Конного полка, заведующим русскими эмигрантами в государствах Средней Европы, занятых немцами. Приехал генерал Бискупский и в Прагу, здесь он сделал доклад представителям общественности в Протекторате Чехии и Моравии о преобразовании русских организаций по образцу Германии. Немцы требовали, чтобы была одна организация, но потом согласились с необходимостью 6 организаций: церковь, благотворительность, инженеры, казаки, воинский союз и инвалиды. До этого в Чехии было около ста организаций.
В атаманы казачьей группы планировалось 4 человека: генерал Ф.Ф. Абрамов, генерал Долгопятов157 , полковник Ковалев158 и кубанец полковник Шелест. Генерал Бискупский сказал: «Я вас никого не знаю и потому спрошу совета у генерала Краснова – кого он укажет, тот и будет атаманом». Все кандидаты на это согласились. Представитель Донского атамана профессор Сергей Васильевич [63] Маракуев159 предложил мне возглавить казаков. Я отказался. На следующий день ко мне явился астраханский калмык университетского образования, воспитатель Пражской гимназии Санжа Баянович Баянов и просил меня стать во главе казаков – я отказался. Приходили и другие просить, чтобы я был атаманом. Я отказывался. А потом приехал ко мне представитель генерала Бискупского в Протекторате инженер Константин Александрович Ефремов160 с письмом в руках и сообщил, что генералом Бискупским и генералом Красновым я назначен атаманом казаков в Протекторате Чехии и Моравии. Мне оставалось только подчиниться решению двух высших начальников. Потом явился казак Ерохин161 и горячо уговаривал меня не отказываться от атаманства.
63
Так у автора.
Объединение казаков оказалось делом довольно трудным. Одни настаивали, чтобы станицы разных войск слить в одну, другие не соглашались. Даже кавказских казаков – терцев и кубанцев – слить в одну станицу не удалось. Организовали три станицы – Донскую, Терскую и Кубанскую. Помощниками моими стали представители Войсковых атаманов Маракуев, Горбушин162 и кто-то еще (к сожалению, не помню).
7 января я был на елке в Грабевской станице, еще не объявляя о своем атаманстве. Архимандрит Исаакий с дьяконом служил молебен. Потом закуска с водкой и вином. Тосты. Пели, танцевали, веселились. Явился Брненской станицы пьяный инженер Гусельщиков, сказал несвязную речь, потом танцевал в дамском пальто и шляпе. В них хотел уйти из ресторана. Его побили. Он опять явился в пальто С.В. Маракуева, ушел вниз, где разбил какие-то стекла. А когда его окончательно выпроводили, он в 100 шагах от ресторана лег в снег. Полиция отправила его в больницу. На следующий день он явился в ресторан «Огонек», извинился, заплатил за все разбитое и уехал в Пардубице, где он служил. Вот таких господ надо было объединять.
Каждый день происходили совещания с С.В. Маракуевым, атаманом Грабевской станицы войсковым старшиной Папковым163 , заведующим казачьим музеем полковником Ковалевым и инженером Поличенковым, которого генерал Бискупский рекомендовал как знающего все тонкости пражской жизни... Тормозили объединение самостийные группы. Одна во главе с генералом П.Х. Поповым, другая во главе с Глазковым164 .
16 февраля, в земледельческой Едноте [64] состоялся мой доклад казакам Дона, Кубани и Терека. Сначала была прочитана моя биография, потом я вошел, и меня приветствовал длинным словом профессор С.В. Маракуев. Мое выступление хвалили даже строгие критики. В конце доклада бурные аплодисменты. Ко мне подошли доктора Чекунов165 и Камышанский со словами: «20 врачей казаков в вашем распоряжении. Всеми силами поддержим ваше начинание и всех казаков вашей группы лечим бесплатно». Я был очень тронут и благодарил. Ставропольцы просили принять их в казачью группу как дравшихся с большевиками. Я ответил, что «с распростертыми объятиями».
64
Еднота (чешск.) – союз.
Некоторые, сбитые с толку П.Х. Поповым и Глазковым, видя, что генералы ссорятся, не знают, куда идти и кого слушаться.
С П.Н. Красновым у меня все время переписка. Он вполне одобряет все мои распоряжения. За время моего атаманства я написал ему около 20 писем и почти столько же получил от него. Письма генерала Краснова, как представляющие громадный интерес для казачества, мной переданы в казачий музей полковнику Ковалеву. Жаль, что они попали в руки большевиков, вместе с самим Ковалевым.
Из моих помощников больше всех работал профессор С.В. Маракуев – он незаменимый человек и неутомимый работник. Поличенков, рекомендованный генералом Бискупским, редко помогает, но больше вредит, хочет командовать, распоряжаться, и им все недовольны.
25 марта, на казачьем станичном собрании, меня провозгласили Почетным Стариком с сильными аплодисментами.
Происходят заседания комиссии по устройству предстоящего казачьего вечера. На одном заседании я сказал: «Я в Праге новый человек, но говорят, что на каждом казачьем вечере происходят драки. Надо принять все меры, чтобы драк не было, и если их нельзя предотвратить, то лучше вечера не делать». Мне ответили, что каждый год принимались меры и без церемонии выкидывали каждого, кто позволял себе лишнее. Один вечер прошел без драки, так когда вышли на улицу – передрались.