Далгрен
Шрифт:
Он тяжело дышал:
— Это... — он смотрел на оружие, все так же зафиксированное в трех точках, — ...очень злая вещь. Оставь ее здесь, к чертям.
— Это инструмент, — сказала она. — Он может понадобиться тебе. Просто знай, когда использовать его. — Она поглаживала его руку. Его сердце успокаивалось. Он вздохнул снова, очень глубоко.
— Знаешь, тебе стоило бы меня опасаться.
Она моргнула.
— Я опасаюсь. — И села на корточки, подавшись назад. — Но некоторые из тех вещей, которых боюсь, я хотела бы попробовать. Других причин находиться
— А?
Она дотронулась до его лба тремя пальцами и продемонстрировала ему поблескивающие подушечки.
— Ты вспотел.
— Я был... как-то вдруг очень счастлив.
Она нахмурилась.
— Я думала, ты перепуган до смерти!
Он прочистил горло, попытался улыбнуться.
— Это было как... ну, неожиданно почувствовать счастье. Я был счастлив, когда вошел в парк. А потом вдруг просто... — Он гладил ее руку в ответ.
— Хорошо, — рассмеялась она. — Звучит неплохо.
Его зубы были тесно сжаты. Он расслабил челюсть, и пробормотал:
— Кто... что ты за человек такой?
Ее лицо раскрылось одновременно удивлением и досадой:
— Что ж, посмотрим. Замечательная, очаровательная — в восьми — в четырех фунтах от того, чтобы быть сногсшибательно шикарной... так мне нравится себе говорить; всякие там семейные деньги и социальные связи. Но в данный момент я против всего этого бунтую.
— Окей.
У нее было маленькое, почти квадратное, совсем не шикарное лицо, но оно было милым.
— Похоже, так оно и есть.
Насмешливость ушла из ее лица, оставив одно удивление.
— Ты мне поверил? Да ты лапочка!
Она вдруг поцеловала его, в нос, и совсем не выглядела смущенной; скорее, как если бы она выбирала момент для какого-то важного телодвижения:
А именно, взять гармонику и осыпать его градом нот. Они оба рассмеялись (его смех скрывал изумление, и он подозревал, что это заметно), и она сказала:
— Пойдем прогуляемся.
— Твое покрывало?..
— Оставь его здесь.
Он взял блокнот с собой. Они бежали легко, размахивали руками, сбивая листья. На тропе, он остановился и посмотрел вниз, на свое бедро.
— Э-э-э?..
Она оглянулась через плечо.
— Ты, — медленно спросил он, — помнишь, как я вытаскивал орхидею и вешал ее к себе на пояс?
— Я ее туда повесила. — Она провела по гармонике большим пальцем, извлекая беспорядочный набор звуков. — Ты чуть не оставил ее там, поэтому я просунула лезвие через твою ременную петлю. Серьезно. Здесь на самом деле может быть опасно.
Он кивал, слегка приоткрыв губы, пока они бок о бок добирались до тропинок, лишенных тени.
Он сказал:
— Ты повесила ее туда. — Где-то легкий ветерок без усилий прокладывал свой путь сквозь зелень. Он целых два вдоха сознавал исходящий от них двоих дымчатый запашок, пока тот не растворился в невнимании. — Значит вот так, одна-одинешенька, ты наткнулась в парке на этих людей?
Она посмотрела на него так, словно он выжил из ума.
— На самом деле, я пришла сюда с целой группой. Весело; но уже через пару дней они начали мешаться под ногами. Я имею в виду — машину иметь, конечно, неплохо. Но если впадать в беспомощность просто из-за того, что бензин кончился... — Она пожала плечами. — Пока мы сюда еще не добрались, Фил и я спорили, существует ли это место на самом деле. — Неожиданная и удивительная улыбка заполнила ее глаза, почти не затронув губы. — Я выиграла. Какое-то время оставалась с этой группой, с которой пришла. А потом я их бросила. Несколько ночей с Милли, Джоном и прочими. Затем я отправилась на встречу собственным приключениям — а пару ночей назад вернулась.
Думая: «Ох...
— То есть, у тебя были деньги, когда ты сюда попала?
...Фил»
— Они были в группе, с которой я пришла. Кучу пользы им это принесло. В смысле — долго ты бродил бы в поисках гостиницы по городу вроде этого? Нет, от них надо было оторваться. И они были счастливы избавиться от меня.
— Они ушли?
Она посмотрела на свой кроссовок и рассмеялась нарочито зловещим смехом.
— Люди уходят отсюда, — сказал он. — Те, что дали мне орхидею, они уходили, когда я пришел.
— Кое-кто уходит, — она снова рассмеялась. Это был тихий, уверенный в себе и интригующий, и тревожащий смех.
Он спросил:
— А что это за приключения у тебя были?
— Видела несколько скорпионьих драк. Странное зрелище. Не то, чтобы я была в восторге от Кошмарового пути, но город так мал, что быть слишком переборчивым не получается. Я провела несколько дней в одиночестве в милом домике в Хайтс: в конечном итоге, это меня и доконало. Мне нравится жить вне помещений. Потом какое-то время был Калкинс.
— Это тип, который газету выпускает?
Она кивнула.
— Несколько дней я провела у него. Роджер живет в перманентном загородном уик-энде, но только в городской черте. Он удерживает рядом с собой кое-каких интересных людей.
— Ты тоже была таким интересным человеком?
— По правде говоря, я думаю, Роджер считал меня чем-то вроде украшения. Для развлечения интересных.
— Ну и дурак.
Она действительно была красива эдакой грубой красотой — или, скорее, «прелестна».
Он кивнул.
— Впрочем, столкновение с цивилизацией пошло мне на пользу. После, я снова отправилась бродить сама по себе. Ты бывал в монастыре, рядом с Голландией?
— А?
— Вот и я там не была, но слышала, что несколько весьма искренних людей устроили там что-то вроде религиозного пристанища. До сих пор мне не удалось выяснить, начали они это до того, как все случилось, или же въехали и стали хозяйничать уже после. Но все равно звучит впечатляюще. По крайней мере, если верить слухам.