Дальними маршрутами
Шрифт:
– Два звена в голове боевого порядка, которые я хотел бы повести сам, надо послать на уничтожение зенитных батарей, - продолжал капитан.
– За ними - группу, состоящую из четырех звеньев с подвеской ротативно-рассеивающих авиабомб и осколочных бомб, надо направить на переправу. За начало боевого пути надо взять вот это село с церковью. Оно находится точно в створе с переправой и другим поселком с кирпичными постройками, что стоит на восточном берегу реки. Ориентируясь по ним и точно выдерживая направление полета, группа выйдет на переправу и разрушит ее. По сигналу, подаваемому по внутренней связи, я отхожу от цели в сторону, бью по удаленным
Сделав на карте карандашом какую-то пометку, Ковалец продолжал:
– При таком расчете мы экономим часть сил. Их с [47] успехом можно использовать для удара по скоплению танков и артиллерии противника, вклинившихся в оборону наших войск восточнее города Борисова.
– Все это хорошо, - вставил Батурин.
– Но, допустим, случилось такое: группа бомбардировщиков не справилась с задачей, перенрава осталась неразрушенной. Что же тогда делать?
– Пустить через переправу резервную группу. На всякий случай, для подстраховки.
С минуту длилось молчание. И командир соединения, и летчики рассматривали карту района цели, оценивая внесенное предложение.
– Ковалец прав: переправа при такой расстановке сил будет разрушена первой группой, и мы еще сумеем помочь нашим пехотинцам, - нарушив молчание, сказал штурман полка майор Ларкин.
– Бомбовый удар лучше всего нанести вскоре после рассвета, - подхватил летчик лейтенант Булыгин.
– В это время на реке нет волн, цель будет лучше просматриваться. Да и фашисты еще спят в такую рань.
Летчики заулыбались. Но вот поднялся командир соединения, и лица снова стали серьезными.
– Предложения экипажа разведчиков дельные, - сказал Батурин.
– Сейчас доложу обо всем в вышестоящий штаб.
– И тут же, обращаясь к майору Юспину, полковник продолжал: - Надо немедленно готовить экипажи к заданию. Боевой порядок такой: два звена во главе с капитаном Ковальцом подавляют зенитки, капитан Голубенков поведет первую ударную группу, замыкающими пойдут вторая и третья эскадрильи. Подразделения соседнего двухсотого полка будут действовать в этом же районе.
Вскоре из штаба принесли фотопланшеты. На них отчетливо видна переправа и несколько хуже - замаскированные зенитные точки, скопления военной техники. Но специалисты легко расшифровали все снимки, указали летному составу места наибольшего сосредоточения войск и техники противника.
Пока летный состав отдыхал, техники и механики всю ночь готовили самолеты к заданию. Чуть забрезжил рассвет, и аэродром ожил. Экипажи стали выруливать на линию исполнительного старта. Первым поднялся в воздух капитан Ковалец, за ним устремились еще пять экипажей. [48] С интервалом в десять минут взлетела наша ударная группа, а за ней - остальные бомбардировщики полка.
Мы летели в группе капитана Голубенкова. Еще издали увидели над районом переправы белые шапки разрывов зенитных снарядов, цепочки трассирующих пулеметных очередей, а между ними - маневрирующие бомбардировщики. Это однополчане во главе с коммунистом Александром Ковальцом подавляли зенитные батареи врага. На головы фашистов они бросали осколочные бомбы, поливали врага свинцом из пулеметов.
Как только под нами оказался сверкающий на солнце купол церкви, Голубенков подал по радио сигнал о том, что находится на боевом курсе. Я записал в бортовой журнал: «5 июля 1941 года 4 часа 41 минута».
– Освободить коридор!
– приказал Голубенков.
И тут же звенья Ковальца, продолжая подавлять зенитные средства, несколько отошли от переправы в сторону, освобождая нашей группе путь.
Вскоре впереди и немного правее, на зеркальной глади Березины, показалась переправа. По ней двигались танки и автомашины. Прильнув к прицелу, штурман группы Владимир Шведовский внимательно следил за целью. Он довернул самолет на три градуса вправо. Нажал на боевую кнопку сбрасывателя. Ротативно-рассеивающие бомбы, отделившись от самолета, моментально лопаются. И сотни мелких и средних бомб со всех кораблей первого и второго звеньев падают вниз. Вот они рвутся рядом с переправой, но не достигают цели. В некоторых местах с переправы сорваны настилы, сбиты волной некоторые автомашины, но полотно переправы по-прежнему цело. По нему торопливо ползут танки, автомашины…
В эскадрилье Голубенкова замыкающим летит звено старшего лейтенанта Карымова - на редкость крепкий, сколоченный коллектив воздушных воинов. До войны звено по всем видам боевой и политической подготовки имело наивысшую оценку, занимало первое место в соединении. Офицер Карымов считался очень тихим и скромным человеком. По тихость его - особенная: про него говорили в полку, что в нем сидит «тихое упрямство».
В самом деле: увидит Карымов в другом подразделении что-либо стоящее внимания и, пока не разберется, [49] что к чему, не уйдет с аэродрома, хотя бы это стоило времени. Зато на следующий день он подробно расскажет обо всем подчиненным и обязательно будет добиваться от них, чтобы новые методы были реализованы и применены на практике. Так было, например, с освоением радиокомпаса «Чайка». Перед самой войной перегнали на аэродром несколько десятков новых самолетов, оборудованных радиокомпасом. Узнал об этом Карымов и потерял покой. Много времени он просидел со штурманом звена лейтенантом Белых в кабине самолета, пока не освоил новую радиоаппаратуру. И конечно, все это стало достоянием его подчиненных - летчиков, штурманов.
Особенно полюбился Карымову молодой летчик Николай Булыгин - спокойный, малоразговорчивый, сдержанный, но настойчивый офицер. Карымов к нему присматривался, изучал, а потом предложил совместно осваивать новую технику и ее боевое применение. Они первыми среди летчиков эскадрильи закончили программу полетов в «закрытой кабине», первыми стали осваивать и полеты в ночных условиях, помогали своим товарищам, друзьям.
– Все это нам пригодится в боях с врагом, - говорил своим подчиненным командир звена.
Так оно и вышло. Хорошие знания, полученные во время учебы, высокое и благородное чувство боевой дружбы и войскового товарищества пригодились летчикам в боях с немецко-фашистскими захватчиками. С первых же дней войны летчики звена Карымова по нескольку раз в день вылетали на задание.
Особенно отличился лейтенант Булыгин. В любую, самую сложную погоду он шел в полет. Сотни бомб сбросил Булыгин на головы гитлеровцев.
Вот и сейчас перед его глазами вырисовывается переправа. Первым на нее идет командир звена Карымов. Зенитки усиливают огонь, но старший лейтенант ведет корабль, не отклоняясь. Офицер Булыгин старается не отстать от своего командира. Вот уже штурман экипажа лейтенант Колесник скомандовал: «Боевой!», и летчик, боясь шелохнуться, повел корабль прямо на полотно переправы. И в этот же миг в плоскость и фюзеляж попали вражеские снаряды. Пламя быстро охватило самолет, груженный бомбами. [50]