Дальний берег Нила
Шрифт:
– Но в доме не осталось ни крошки…
– Милый, что ты все о каких-то пустяках? Съезди сам, туда, кажется, ходит автобус.
– Автобус ушел два часа назад, а следующий только завтра.
– Ну хорошо, хорошо, придумаем что-нибудь, может быть, у Криса в машине найдется местечко для тебя. Тогда я попрошу его сделать крюк до супермаркета…
Местечко нашлось – в кузове мини-грузовичка, на котором приехал сослуживец Сесиль Крис – улыбчивый верзила с челюстями квадратнее, чем у мультяшного майора Сидорова из «Шпионских страстей». Весь путь до супермаркета Нил протрясся, скорчившись между походным мангалом и сложенной утепленной палаткой; обещанное похолодание он ощущал каждой своей косточкой и на торговый перекресток прибыл куском мороженого мяса.
– Бай, дарлинг! – Сесиль махнула ему рукой в окошко грузовичка и исчезла, оставив за собой лишь жидкое облачко бензинового выхлопа.
Нил кое-как доковылял до «Макдоналдса», постепенно отогрелся тремя кружками горячего супчика и опасливо вылез на улицу. Северный ветер, разогнав скопившиеся за ночь тучи, стих; неяркое солнышко ненавязчиво пригревало физиономию, снова хотелось жить.
Он разыскал автобусную остановку, ознакомился с расписанием. Утренний автобус на Проспект ушел час назад, вечерний отправлялся в шесть сорок. Нил живо представил себе перспективу проторчать восемь часов здесь, под этим желтым знаком, с неподъемным рюкзачищем, набитым недельным запасом харчей на двоих, и решил, что сначала займется осмотром достопримечательностей, а в продуктовый зайдет в последнюю очередь, минут за двадцать до отправления автобуса.
Достопримечательностей было несколько – четырехэтажный Дворец Игрушки с миниатюрной копией Диснейленда под стеклянной крышей, шестиэтажный автомобильный салон «Wheeler Dealer» с гордо реющим на шпиле американским флагом, универсальный магазин одежды, хоть и одноэтажный, но громадный, как международный аэропорт, и, наконец, трехэтажный краснокирпичный, под старину, книжный магазин «Barnes and Noble». Его Нил оставил на сладкое…
Он допивал третью чашку кофе в уютном кафе на втором этаже книжного магазина и листал толстую потрепанную книжечку, купленную за двадцать пять центов в отделе «Подержанные книги». Его привлекло название «Московские каникулы» и картинка на глянцевой бумажной обложке – веселенькое, «кислотных» тонов изображение Красной площади, перекособоченный Мавзолей с наглухо заколоченным входом и непропорционально большой запиской, прикрепленной в перекрестье досок, «Ушел на обед». Принадлежало произведение перу некоего Мэтью Ласкера, а начало было многообещающим:
«Каждый год в начале ноября Свидригайлов уходил в тундру, подальше от города, и выл на луну. А в городе гремели салюты, фланировал веселый народ, распевая под гармонь неприличные куплеты (tchastoushki).Здесь, в северных краях, годовщина революции означала начало двухнедельного праздника встречи матушки-зимы. К этому празднику люди готовились с весны, запасали впрок вяленого тюленя, сушили сухари, сыпали обрезки оленьих рогов и прошлогодних газет в деревянные чаны с техническим спиртом, чтобы через полгода получить убойной силы и убийственного аромата напиток, любовно именуемый „запой“ (zapoii).Запой всегда готовили с запасом, чтобы хватило на всех – на своих и пришлых, на глубоких стариков и грудных детишек, но все равно не хватало, за четырнадцать дней выпивалось все до последней капли, и тогда жители, ворча, расползались по домам, кутались поплотней в одеяла и погружались в беспробудную зимнюю спячку. На город опускалась черная полярная ночь, и тогда Свидригайлов возвращался. Одинокий, в волчьей шубе до пят, он слонялся по безлюдным заснеженным улицам, проникал в дома, оставшиеся без присмотра, и сосал кровь спящих хозяев. Для него она была слаще всякого запоя…»
– Привет! К вам можно?
Нил оторвал глаза от книги и любезно пододвинул девушке табуретку:
– Прошу.
Она размашисто села, широко раздвинув ноги в черных кожаных брюках, плюхнула об стол банку «Миллера».
– Тоже за покупками выбрались?
– Угу… – Нил не без удовольствия разглядывал девушку. Очень коротко стриженая брюнетка, с мальчишеской гибкой фигуркой, вся затянута черной кожей, словно рокер пятидесятых; огромные черные глаза, чуть косящие, что ничуть ее не портило, а лишь прибавляло облику пикантного своеобразия.
– А вы, значит, и есть тот самый француз, – неожиданно выпалила девушка.
Нил улыбнулся, маскируя крайнее удивление ее осведомленностью.
– Пожалуй, мой ответ будет зависеть от того, что вы вкладываете в понятие «тот самый».
– Ну, тот самый, что живет в Проспекте. В розовом домике, с женой на сером «пинто». Мы ведь соседи.
– Вот как? Удивительно, что я вас до сих пор не приметил.
– А мы вернулись только вчера. А о вас нам рассказала Роберта.
– Доктор Стивенсон? Очень энергичная дама.
– О да! – Девушка протянула узкую, но крепкую ладошку с обкусанными ногтями. – Шелли. Шелли Гаккеншмидт из Дюссельдорфа.
– Шелли?
– Ну да. От Мишель. Вообще-то родители назвали меня Микаэллой, но мне больше нравится на ваш, французский манер.
– А я Нил.
– О, американское имя.
– Русское. Только очень редкое. Русский муж французской ученой дамы – кибернетика.
– Вы оба кибернетики?
– Ну, я скорее киборг, новейшая разработка… А ты, Шелли, чем занимаешься?
Если бы разговор велся не по-английски, Нил едва ли сподобился бы так быстро сократить дистанцию до «ты». Но, как известно, в английском «ты» давным-давно вышло из употребления, его заменителем стало обращение по имени, что, кстати говоря, избавило народ от множества лишних проблем.
– Пишу диссер по теоретической журналистике.
– А что, есть и такая?
– Что ты, это безумно интересно и очень современно! Я исследую зооморфизм в информационных войнах.
– Зооморфизм? А-а, это вроде того, как во время войны наших летчиков называли «сталинскими соколами», а немецких «фашистскими стервятниками»… Ой, извини, я, кажется, привел не самый удачный пример.
– Почему? Это очень хороший пример парной оппозитивной идентификации класса «мы – они». Если позволишь, я включу его в свою классификацию.
– Да сколько угодно.
– Слушай, Нил, а давай-ка вечером забирай свою женушку – и к нам. Посидим тесным европейским кружком, выпьем винца, Ингрид привезла новый фильм Фассбиндера…
– Спасибо, Шелли, только вряд ли получится. Жена с коллегами уехала на природу, а у меня намечена большая стирка.
– Подумаешь! До вечера сто раз успеешь все перестирать.
– Не знаю. Мне до вечера предстоит торчать здесь и ждать автобус. Я ведь без машины.
– Господи, пустяки какие! На моем байке через две минуты будешь дома, гарантирую.
– А продукты? Мне же надо закупить еды на всю неделю.
– Вот зануда! Сказано же, продуктами завтра займемся!..