Дальний приход (сборник)
Шрифт:
В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды.
Ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду; и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью.
Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет.
Иисус, увидев его лежащего, и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров?
Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который
Александр Иванович на этих словах Евангелия искоса взглянул на жену, стоящую рядом, и увидел, как по щеке ее скатилась слезинка. Александр Иванович тут же отвел глаза…
Двадцать лет жили они вместе, но детей Господь не дал им…
Раньше это печалило, а потом Александр Иванович привык, и только теперь, когда уже немолоды стали, когда вплотную придвинулись старость и одиночество, порою становилось страшно. Как сегодня, когда представил себя в виде расслабленного, который не имеет человека, чтобы помочь ему исцелиться…
Это Александр Иванович уже не в церкви думал, а после службы, когда шли они домой. И только подумал, как почувствовал, как дрогнули сжимавшие его локоть пальцы жены.
— Саша… — сказала она. — У него, наверное, тоже, как и у нас, детей не было…
— У кого? — переспросил Александр Иванович, хотя и прекрасно понял, о ком говорит жена.
— У него… — повторила жена. — Ведь он же сам говорит Иисусу: «Господи! Не имею человека, который опустил бы меня, когда возмутится вода…»
— Может быть, и не было… — пожал плечами Александр Иванович. — А, может, умерли дети у него… Может, просто бросили его, когда он заболел… Всяко ведь бывает… Ну чего ты опять плачешь?
— Страшно… — сказала жена. — Страшно, Саша, когда вот так, как этот расслабленный в купальне… И не поможет никто, чтобы человек исцелиться мог…
— Почему же никто… — чтобы успокоить жену сказал Александр Иванович. И замолчал, не зная, что говорить дальше. И тут как озарение на него нашло. — А Господь?
— А что Господь… — Жена недоуменно посмотрела на Александра Ивановича. — Я же про детей говорю…
— А я говорю про то, что когда и некому помочь будет, Господь поможет… Он же исцелил расслабленного…
Несколько мгновений жена смотрела на Александра Ивановича, не отрываясь. Потом улыбнулась…
— Правда? — переспросила она.
— Правда… Так в Евангелии написано! Ты же сама слушала…
Медведь
Вера Сергеевна на лесном озерке медведя встретила.
Он шел по другому берегу озера и тоже, как и Вера Сергеевна, брал ягоды.
И, может, потому что ходил медведь за темной еловой водою, а может, просто потому,
Время от времени Вера Сергеевна поглядывала на медведя, но тот не уходил никуда, наедался на зиму.
На хорошей ягоде бруснику легко собирать — немного и времени прошло, а уже наполнилась корзинка. Прощаясь, Вера Сергеевна снова на медведя посмотрела, и защемило, защемило сердце от немыслимой красоты Божьего мира.
Проглянувшее солнышко высветило елки, заиграло в озерной воде, а тут еще легкий ветерок пробежал по верхушкам деревьев, и посыпались, посыпались с берез и осинок золотые листья. И хоть и ушло солнце за тучу, но вода в озере, засыпанная золотом листьев, словно бы впитала в себя солнечный свет.
— Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое… — прошептала Вера Сергеевна, и медведь, словно бы почувствовав что-то необыкновенное, остановился, внимательно посмотрел на женщину, а потом покачал тяжелой головой и, переваливаясь, неторопливо пошел по озерному берегу в другую сторону.
Из леса Вера Сергеевна как с праздника вернулась.
И усталости никакой, и на душе светло, как на озере, когда его осветило проглянувшее солнышко…
Даже не удержалась Вера Сергеевна, похвастала соседке Шуре Великановой, что будто на иконе побывала, так хорошо…
— Где-где? — переспросила Шура.
— На иконе… — сказала Вера Сергеевна. — Медведь ходит рядом, а потом ветерок дунул, и так листья посыпались, что золотым сразу все стало… Как на иконе…
— Ага… — сказала Шура. — Медведя увидишь, так не только икона со страха привидится…
— Да я же не про страх говорю, а про то, что на душе светло стало…
— Ягод-то набрала? — думая о своем, спросила Шура.
— Да набрала, набрала… Ягода в этом году хорошая.
— Слышь, Василий? — Шура заглянула в комнату.
— Слышу… — раздался из комнаты недовольный голос Шуриного мужа, Василия Егоровича Великанова. — Белая, небось, еще брусника?
— Не, белой и нет почти… — сказала Вера Сергеевна. — В этом году раньше ягода пошла…
— Я говорила, а ему хоть кол на голове теши… — недовольно проворчала Шура. — Две корзинки от дочери заказаны, так сколько времени по ягодке собирать будем, когда всю бруснику выберут?
— А сама-то не приедет?
— Да куда ей на восьмом месяце бруснику собирать?
— Наберем… — сказал из комнаты Великанов. — А ты, Сергеевна, чего со мной-то не здороваешься? Или Шурка не пускает?
— Да я на минутку только забежала… — сказала Вера Сергеевна. — Я и не знала, что ты дома.
И, посмотрев на Шуру, заглянула в большую комнату.