Дальняя бомбардировочная...
Шрифт:
В начале сентября 1944 года наши войска вышли на румыно-югославскую границу, а в конце месяца — на болгаро-югославскую и, вступив в Югославию, в скором времени встретились с воинами Народно-освободительной армии. Так начались непосредственные совместные боевые действия Красной Армии с бойцами НОАЮ, которые в тяжелейших условиях партизанской войны добились огромных успехов. Взаимодействуя с Красной Армией, ведущей боевые действия по освобождению северо-восточных районов Югославии, бойцы Народно-освободительной армии совместно с советскими воинами 20 октября освободили Белград. [502] Многие тысячи советских воинов остались на полях сражений, отдав свою жизнь за освобождение Югославии. Немало потерь понес и личный состав АДД…
Боевая работа на югославских партизан находилась под постоянным систематическим контролем Верховного Главнокомандующего. Так, были введены
Боевая работа по обеспечению югославских партизан была одной из наиболее серьезных задач, выполнявшихся АДД во время Великой Отечественной войны.
Преобразование АДД в 18-ю воздушную армию
Огромный размах боевых действий наших фронтов, а следовательно, и участие в них большого количества фронтовой авиации, исчислявшейся тысячами самолетов различных предназначений, привели к значительному расходу горючего, резерв которого стал влиять на объем выполняемых АДД боевых задач. Ставка шла на сокращение деятельности АДД, ибо господство в воздухе при проводимых фронтовых наступательных операциях было важнейшим элементом успешных действий наземных войск. Однако, несмотря на это, полеты для поддержки восстания в Словакии и к югославским партизанам не ограничивались никакими лимитами, хотя приходилось делать это за счет сокращения выполняемых заданий в интересах наших войск. За август и сентябрь части и соединения АДД произвели 8237 самолето-вылетов, тогда как в июле их было сделано более 10500.
Дальнейшая боевая работа АДД сосредоточивалась все более и более на ударах по противнику в его тылу, по железнодорожным магистралям и морским портам. Особенно сильное сопротивление противник оказывал в Прибалтике, где по портам и железнодорожным узлам мы наносили массированные удары. Так, в октябре мы бомбардировали морские порты Мемель, Либаву, Виндаву, Ригу и уничтожали там морские транспорты у причалов, портовые сооружения, склады и войска, сосредоточенные для погрузки. Пять раз наносились удары с воздуха по порту Мемель, и бомбило его 697 самолетов. [503] Один раз 200 самолетов наносили удар по войскам и технике противника, расположенным в районе города Мемеля. По порту Либава наносил удар 441 самолет, по порту Виндава — 137, по порту Рига действовали 152 самолета. По обнаруженному скоплению автотранспорта противника на узлах шоссейных дорог в районе Скрунда, Салдус били 179 самолетов. По железнодорожным узлам Инстербург, Гумбинен, Голдап, Даркемен, Пилькаллен, Таураген, Бреслау и войскам противника в районе города Тильзит наносили удар более 1200 самолетов. Военно-промышленные объекты на территории Венгрии также подвергались нашему воздействию.
Осенью 1944 года в состав АДД были введены воздушно-десантные войска. Проведенная воздушно-десантная операция по поддержке Словацкого восстания показала, с одной стороны, их мобильность, а с другой — возможность быстрой переброски в нужные районы. Все это, конечно, могло претворяться в жизнь при условии единого руководства как в планировании такой операции, так и в ее проведении. В летней кампании 1944 года, по мнению Верховного Главнокомандующего, можно было бы добиться еще больших результатов в разгроме противника, если бы мы уже имели подготовленные воздушно-десантные войска и средства их доставки, тем более что единый фронт был нарушен и в таких условиях действия в тылу противника могли бы иметь успех. Можно только представить, какой был бы разгром немцев в Белоруссии, если бы мы после прорыва подготовленной обороны и выхода на оперативный простор могли забросить в тыл два-три корпуса воздушно-десантных войск для перехвата железных и шоссейных дорог, для захвата железнодорожных узлов и переправ, для захвата плацдармов на широких водных преградах, для разгрома штабов и нарушения связи. Да разве мало могла выполнить стотысячная армия, хорошо вооруженная, наученная действиям в тылу врага!
Однако такие действия могут быть успешными лишь тогда, когда все продумано, подготовлено, отработано взаимодействие, когда решены все вопросы в данных конкретных,
К обсуждению вопроса, в чьем подчинении должны быть воздушно-десантные войска, кто их должен готовить, я не привлекался. Последовал вызов в Кремль, где присутствовало уже командование воздушно-десантных войск и где в это время находился маршал Тито, прибывший из Югославии. Мне было объявлено, что решено ввести воздушно-десантные войска в АДД, а мне, как командующему, возглавить это дело. Получив указание дать свои предложения, как практически провести все это в жизнь, я с руководством ВДВ уехал к себе в штаб. Нужно сказать, что решение создать такой ударный кулак не было для меня новостью, ибо разговоры Сталина на эту тему я слышал не раз, однако я не предполагал, что Верховный остановится на моей кандидатуре и поручит заниматься этим делом. Раздумывать над тем, как это получилось, было уже некогда, а идти и спрашивать, почему поручили именно мне эту работу, было поздно. Присутствие маршала Тито исключило какие-либо вопросы на эту тему с моей стороны. Состоявшееся решение нужно было проводить в жизнь, и без проволочек, потому что не пройдет и пары дней, как будет потребован доклад, что уже сделано…
Приехав в штаб и ознакомившись более детально с существующей структурой ВДВ (соприкасаясь с ними в течение войны, я был более или менее знаком с организацией этих войск), пришли вместе с руководством ВДВ к заключению, что целесообразно иметь Отдельную гвардейскую воздушно-десантную армию, а в ее составе авиационный корпус.
Вскоре я был в Ставке, доложил Верховному соображения по подготовке и дальнейшему боевому применению воздушно-десантных войск. Предложения были утверждены, стотысячная армия вошла в состав АДД, а мне следовало дать свои соображения по применению десантов за Вислой. Здесь же Верховный предложил мне продумать вопрос о командующем этой армии, назвав, в частности, генерала В. Д. Соколовского, бывшего в то время начальником штаба фронта у И. С. Конева. Я попросил Верховного дать мне возможность вникнуть самому в дело, а потом и решить вопрос о командующем. Василия Даниловича Соколовского я знал и как командующего фронтом, и как начальника штаба фронта, и считал, что это не тот объем работы, который он может выполнять. Такая работа являлась для него этапом пройденным.
Уйдя с головой в решение вопросов подготовки и предстоящего использования воздушно-десантной армии, прорабатывая возможные варианты ее применения в предстоящих наступательных операциях, я незаметно для себя перешел опять на ненормированный рабочий день, что в самом непродолжительном времени и сказалось на моем здоровье. В ноябре опять начались сильные приступы оставившей было меня болезни, и я в конце концов оказался на постельном режиме в Соснах под Москвой. [505] К сожалению, рекомендация Верховного, чем следует лечить мой недуг, была дана мне лишь в 1946 году. Видя, что я не в состоянии вести нормальную, по моему пониманию, работу, не могу лично докладывать Верховному и решать нужные вопросы, счел невозможным для себя руководить возложенным на меня объемом работы и обратился с просьбой к Сталину освободить меня от занимаемой должности. Решение для меня пришло совершенно неожиданное. Аэрофлот был передан в Совет Министров СССР, воздушно-десантная армия возвращена в наземные войска, АДД преобразована в 18-ю воздушную армию, а я назначен ее командующим, а также членом Военного совета и заместителем Главнокомандующего ВВС. Некоторое время спустя позвонил Верховный и, справившись о здоровье, сказал:
— Без дела вы пропадете, а с армией вы и болея справитесь. Думаю, что и болеть будете меньше.
Стотысячная армия отборных воздушно-десантных войск в конце концов стала применяться как наземные войска, хотя в период нашего стремительного наступления на запад эти войска могли бы использоваться по своему прямому назначению и сыграть серьезнейшую роль на решающих направлениях наступления. Надо прямо сказать, это был наш серьезный просчет в стратегии завершающего этапа Великой Отечественной войны.