Дальняя заря Ивана Ефремова
Шрифт:
– Дело у нас с вами, Иван Антонович, движется как по маслу. – Завсектора художественной литературы радовался споро двигающейся работе. – Думаю, такими темпами мы с вами быстро справимся.
– Согласен, – поддержал его Ефремов. – Давайте не будем тянуть кота поперёк живота, а продолжим. Что вы там на этот раз накопали?
– Представьте себе, я даже увлёкся, – усмехнулся Зорин. – Никогда фантастику не любил, а тут прямо
– Давайте, Алексей Ильич к делу, – поморщился Ефремов. – У меня в работе новый роман Хочется к столу, слова просятся на лист. Творческий зуд, понимаете, да?
– К делу, так к делу...
Торманс. Дворец Совета Четырёх. Команда звездолёта «Тёмное пламя»
На следующее утро команда собралась для отчёта о проделанной работе. Из-за затянувшегося процесса адаптации, земляне вынуждены пользоваться скафандрами, поэтому посещать город пока не могли. Работа их ограничивалась исследованием архивов и хранилищ Дворца
– Наделали вы дел, – Родис обвела товарищей смеющимися глазами. – Хотя мне и самой хочется расшевелить это болото. Но всё-таки мы пока не в состоянии прямого конфликта.
– Это просто какой-то ужас! – Чеди эмоционально всплеснула руками. При этом золотистые хвостики её паричка рассыпались в воздухе, как маленькие искорки. – Информация у них хранится бессистемно и без ухода. Старинные храмы, которые здесь используются, как запасники, набиты штабелями книг и документов. Всё в ужасающем состоянии. Плесень, грибок, черви. Чтобы разобрать одно такое хранилище, нужны сотни знающих специалистов и годы труда. Число храмов-хранилищ по всей планете огромно – более трехсот тысяч.
– С произведениями искусства такая же беда, – сказал Гэн. – Даже ещё хуже. Если документы ещё могут как-то использовать. С музыкой, живописью прочими изящными искусствами дело упирается во вкусовщину. То, что нравится Совету Четырех и их ближайшим приспешникам демонстрируется, все остальное гниёт в запертых, никем не посещаемых зданиях. В Садах тоже есть такое. Я пару дней назад заглянул туда. Груды слежавшихся холстов и пирамиды статуй, покрытых толстым слоем пыли. Здесь все эти сокровища никому не нужны. Мне кажется, что совсем скоро местные власти дойдут до мысли о вреде для общества всех художников и писателей.
– Находясь здесь, мы ничего не увидим, – сказала Эвиза. – А если учесть, что после волны протестов против нашего присутствия, нас вряд ли выпустят на полевые исследования за стены этих Садов. Если честно, то мне они уже осточертели.
– Что толку изучать только то, что нам показывают? – пробасил Вир Норин. В результате мы доставим на Землю искаженную картину жизни Торманса. Польза от нашей экспедиции будет даже меньше, чем мы рассчитывали получить после запрета на передачу знаний!
– Что ты предлагаешь, Вир? – Фай с интересом склонила голову к плечу, ожидая ответа от обычно немногословного
– Нам следует нырнуть в гущу жизни, – рубанул Вир. – Только так мы сможем почувствовать настоящие настроения жителей планеты. Сейчас я не уверен даже в том, что телевидение показывает нам не инсценировки, а реальные протесты.
– Думаю, тебе Вир с твоим ростом и цветом кожи, будет просто замаскироваться в толпе мелких и смуглых жителей Чжиху, – усмехнулась Фай.
– Я буду изображать великого спортсмена, или как тут они говорят «юндона52». А темнокожие тут изредка, но встречаются. Я видел таких спортсменов в здешних теле-программах.
– Я тоже считаю, что надо выходить за стену Садов. – Поддержала астронавигатора Эвиза. – На днях мы снимем скафандры, и металл не будет смущать окружающих.
– Снять скафандры? – воскликнул Гэн Атал. – Эви, как ты себе представляешь наши прогулки по городу? Особенно после того, что произошло. Ты же видела эти толпы с озверевшими лицами. Нас там просто разорвут на куски, едва только заподозрят, что мы с Земли.
– И все же придется как-то обходиться без скафов, – спокойно сказала Родис. – Нам придётся принять вид и манеру поведения местных жителей. Предлагаю всем провести оставшиеся до конца адаптации дни, вживаясь в роль местных жителей. Я попробую убедить, уломать, упросить Чагаса выделить нам индивидуальных помощников, чтобы наши манеры не бросались в глаза так сильно.
Нелепо рассчитывать, что мы сможем раскопать что-то ценное среди залежей информации. Мне кажется, что личные беседы с разными людьми из разных слоёв общества дадут нам больше. Особенно интересно побеседовать с профессионалами, с исследователями, ведь здесь профессия у человека одна и на всю жизнь.
– Фай, у нас с Тором другое мнение, – подняла руку, привлекая внимание, Тивиса.
– Давай, Тиви, рассказывай, – Фай Родис повернулась к девушке.
– Нам кажется, что ни копание в хранилищах, ни разговоры с жителями, оболваненными змееносцами, не смогут дать нам ничего полезного. Ты же сама всегда говорила, что история самая главная из наук.
– Я пока не поняла, к чему ты клонишь, Тиви. Да, я уверена, что история является важнейшей отраслью человеческих знаний о мире. Как это связано с нашей ситуацией?
– Нам надо сосредоточиться на сборе исторических материалов, оставшихся в заброшенных городах. Нас всего семеро, а руин на планете множество, но даже если разбиться на три группы, можно за отпущенное нам время собрать достаточный для анализа материал. Ведь по отдельному позвонку палеонтологи на Земле восстанавливали целые скелеты, и даже мышечные оболочки вымерших миллионы лет назад организмов.
– Интересная мысль, – Фай Родис на мгновение задумалась. Вроде всё логично… Но всё-таки мне она не очень по душе. Исследовать планету, сосредоточившись только на прошлом? Мне кажется это слишком расточительно.