Дальше самых далеких звезд
Шрифт:
– С чего бы? Такая красотка… все при ней, даже супруг…
Пауза. Потом:
– Мне кажется, она ощущает себя не вполне человеком. Это удивительно, Калеб! Разве такое может быть? Она ведь не мыслящий агрегат вроде меня!
– Может, ибо внешний облик еще не делает человека человеком. В Галактиках полно тупиц и недоумков, но я уверен, к ней это не относится. Как ты считаешь, в чем причина?
По своему счету времени Людвиг безмолвствовал долго, секунд двадцать. Затем послышалось:
– У нее не было детства. Не понимаю, как это возможно, но так она говорит.
Прыжок. Не очень дальний – семнадцать тысяч светолет, в звездную
Канбара, огромный эллипсоид тридцати километров по длинной оси, еще строилась. По внешнему корпусу ползала армия монтажных роботов, у терминалов мошками мельтешили грузовые корабли, тут и там сияли огнями орбитальные заводы и энергостанции с гигантскими зеркалами светоуловителей. Для корвета Архивов раскрыли окно в противометеоритных барьерах, и «Людвиг Клейн», медленно двигаясь на гравиприводе, миновал защитные поля, а затем пристыковался к одному из внешних транспортных узлов. Контейнеровоз, захваченный силовыми лучами, повис над терминалом приемки грузов.
Аригато Оэ оказался прав: моря и озера Канбары еще не наполнились водами. Однако эллипсоид уже был разделен на сотни уровней, и два или три из них засадили деревьями – большей частью, с Зеленой Двери. Этот мир поставлял мутагенные формы, активно вырабатывающие кислород, поставлял их вместе с микрофлорой и опыляющими растительность насекомыми. Так что лес в поселении имелся, лес, ручьи и сколько угодно свежего воздуха. Доктор Кхан решила, что на это чудо стоит посмотреть. Ее супруг не возражал, и они отправились к новосотворенным лесам и ручьям под охраной Калеба и Десмонда. Предосторожность совсем не лишняя – в Канбаре было много старателей с астероидов, а это, как известно, буйный народец.
Брат Хакко остался на борту. Устроившись в оранжерее и раскрыв экран, он недолгое время смотрел, как отстреливают контейнеры – первый, второй, третий… Металлические цилиндры, чуть подрагивая в силовом луче, плыли к распахнутому шлюзу; прожектора заливали их светом, впереди и сзади роились роботы, корректируя движение вспышками огня. Не слишком увлекательное зрелище. Предполагалось, что разгрузка займет восемь-десять стандартных часов, после чего корабль вернется в межгалактическое пространство и совершит очередной прыжок к границам Распада. Капитан был занят, трудился вместе с бортовым компьютером, и на палубах царили безлюдье и тишина. Удобное время, чтобы поразмышлять об отсутствующих, решил священник. Запись, которой его снабдили на Полярной, хранилась в молитвенном кристалле, данные проецировались прямо на сетчатку, и в услугах Людвига он не нуждался. Вставив под веко крохотный декодер и активировав кристалл, брат Хакко откинулся на спинку скамьи и закрыл глаза.
О капитане мало информации – известно, что он с Шамбалы и на хорошем счету в Архивах… О Калебе, сыне Рагнара, вообще ничего, но служба отца Руэды тут неповинна: Потомственный Охотник – большой сюрприз… должно быть, наняли его в последний день перед отправкой… Впрочем, ни капитан и Охотник, ни доктор Десмонд сейчас не занимали брата Хакко – он изучал досье Аригато Оэ, главы экспедиции.
Уроженец Авалона… Возраст – триста шесть стандартных лет, четырежды подвергался биореверсии, последний раз в двести семьдесят два года… Специальности: биохимия и физиология человека, генетика, антропология, общая медицина… имеет квалификацию врача… Руководил Биологическим Регистром Научного Дивизиона Архивов – даты… Участвовал в экспедициях – опять даты и список планет… Выполненные исследования – очень длинный список, масса непонятных терминов… Аттестация блестящая… не гений, но один из лучших профессионалов современности… в Архивах, вероятно, самый лучший и с огромным опытом…
Не там ищу, подумал брат Хакко, но для порядка изучил еще несколько разделов: научные связи, финансы и имущество, увлечения и хобби, состояние здоровья. Последнее не вызывало беспокойства – при своевременной биореверсии доктор Аригато мог прожить еще сотню лет, даже сто пятьдесят. Он относился к авалонской элите, был здоров и отнюдь не беден, так что брат Хакко понимал: оказать ему услугу – важную услугу! – дело непростое.
– Что-то найдется… что-то обязательно найдется… – пробормотал священник. – Наблюдать, изучать, а потом делать выводы…
Но изучение еще не завершилось. Он стал просматривать разделы с пометками «Личная жизнь» и «Семья», где были сведения о браках и внебрачных связях Аригато Оэ. Прожив три столетия, доктор не обзавелся детьми, но это не удивило брата Хакко – он знал, что долгожители не торопятся с потомством. К тому же Аригато Оэ был увлечен своими исследованиями, и женщины не так уж много значили для него: три коротких временных супружества, пока ему не встретилась Дайана Кхан.
Они вместе девяносто два года, редкий случай для авалонцев, отметил брат Хакко, всматриваясь в даты. Что-то в них было странное, даже совсем непонятное, и, сделав простой расчет, он с удивлением хмыкнул. Даты биореверсии! Муж и жена, прожившие столь долго в счастливом супружестве, всегда, на всех мирах, возвращали молодость в один и тот же срок. Но Аригато Оэ прошел реверсию тридцать восемь лет назад, а Дайана Кхан гораздо позже. Пятнадцать! Всего пятнадцать лет! И для нее это было первое продление жизни – на девяносто шестом году.
Невероятно! После восьмидесяти даже благополучные авалонцы вступали в пору увядания, и потому срок между реверсиями составлял обычно шестьдесят-семьдесят лет. Были и другие моменты – скажем, чем меньше биологический возраст человека, тем быстрее и проще проходит омоложение. Ждать до девяноста – лишний риск, о чем брат Хакко знал не хуже самих долгожителей. И, наконец, последнее: выходит, Аригато, молодой и полный сил, прожил два десятилетия с дряхлеющей женой. Как это получилось? Пусть в девяносто шесть, но она ведь все-таки прошла реверсию! Почему же не раньше?..
Служба Святого Отца Руэды либо не задалась таким вопросом, либо, не найдя ответ, не пожелала измышлять гипотез. Но священник чувствовал, что с реверсией доктора Кхан, да и с нею самой, ныне юной и прекрасной, что-то не совсем в порядке. Это замечалось как по странности дат, так и по отношениям между супругами: Аригато Оэ явно боготворил жену, не получая взамен ни теплого слова, ни нежного взгляда.
Брат Хакко мигнул, уронил в ладонь декодер и усмехнулся – будто трещина рассекла бледное лицо.
– Наблюдение и изучение, и одно подтверждает другое, – тихо произнес он. – Пора делать выводы.
Что-то случилось в день ее омоложения, что-то такое, в чем виноват супруг. Или супруг, или какие-то обстоятельства неодолимой силы… Так или иначе, но их союз разрушен, любовь ушла… Теперь она равнодушна к нему, даже враждебна, и он страдает. Можно сказать, близок к отчаянию…
Священник прищурился, глядя на стол под кустами жасмина, вспоминая и размышляя. Здесь они сидели во время трапезы… сидели напротив него… несчастный мужчина, несчастная женщина… Аригато коснулся ее плеча, и она содрогнулась… От страха?.. Неприязни?.. Отвращения?.. От чего угодно, только не от радости!