Дама из долины
Шрифт:
— Наверное, я приехал сегодня, чтобы поговорить с тобой, — говорит он Эйрику.
— О чем? — уклончиво спрашивает Эйрик.
— О Сигрюн.
— Мы можем поговорить о ней в любое время.
— Ей нужна помощь. Ты еще не заметил? Она потеряла почву под ногами.
— Что ты имеешь в виду?
— Она словно парит. Жжет свечу с обоих концов. С нею что-то случилось.
— Конечно, случилось. Между прочим, она потеряла сестру.
— Послушай, — сердито говорит Гуннар. — Я люблю вас обоих. Вы меня спасли.
— Чего ты не можешь допустить?
— Не знаю. Ты знаешь Сигрюн лучше, чем я. Она стала пить больше, чем раньше.
— Она всегда много пила.
— Сейчас, когда ее никто не видит, она пьет, так сказать, больше нормы.
— Мне не нравится, что ты сплетничаешь о ней.
— Я не сплетничаю. Я только исполняю свой долг, долг друга. Она о чем-то мечтает. Между прочим, что вы делаете, чтобы она забеременела?
— То, что делают обычно. Когда у нас есть время.
— Ты делишь постель с самой красивой и изумительной женщиной на свете. И говоришь о времени?И тебе не стыдно?!
— Мы оба запутались. Последнее время нам пришлось нелегко.
— Берегись, — предупреждает его Гуннар. — Вас подстерегает опасность. Я всегда чувствую такие вещи. А сейчас именно это и происходит.
— Какая опасность?
Гуннар не отвечает.
Я сижу с закрытыми глазами. Они наблюдают за мной, каждый со своего места. Неожиданно я открываю глаза и смотрю на них по очереди.
— Давайте послушаем музыку, — нервно предлагает Гуннар.
— Нет, — говорю я, взглянув на часы. — Впрочем, вы как хотите. А мне пора.
Сокращение возможностей
Я выхожу из дома рука об руку с Марианне. Потом она исчезает, обогнав меня, сливается со снегом и темнотой. И тогда я думаю, что из Киркенеса приедет Сигрюн. Что именно сегодня ночью что-то решится. Но ничего не случается. Я сказал, что пойду спать. Они проводили меня до двери.
Я стою под соснами и смотрю в окно. Эйрик Кьёсен и Гуннар Хёег сидят и мирно беседуют. Интересно, о чем? О чем таком важном они говорят? Гуннар для меня больше не призрак. Он друг дома. Как в камерных драмах Ибсена. Он вмешивается, когда его друзьям грозит опасность. Пытается помочь. Другого назначения у него нет. Гуннар вдовец. Разумеется, он слишком стар для Сигрюн. Он старомоден и будет верен своей жене до конца жизни. Гуннар нравится мне все больше и больше. Он приехал с какой-то новостью. Отношения между Эйриком и Сигрюн не такие хорошие, как они пытаются показать. Меня это тревожит. Марианне здесь больше нет.
Я бреду к своей монастырской келье. Мой дом теперь там. Неожиданно жизнь становится мрачной. Когда мы с Эйриком стояли и смотрели на северное сияние, мы были спокойны и не предчувствовали никакой опасности.
У входа курит Таня Иверсен. Ждет меня. Похоже, что она простояла тут весь вечер.
— Ты видела?
— Что именно?
— На советской стороне стреляли пограничники. Там кого-то подстрелили.
Над нами неожиданно ревет вертолет. Потом он улетает на юг.
— Они его ищут?
— Эйрик говорит, что мы тут, в Норвегии, ничего не можем поделать.
Она кивает. Ей сейчас не до этого происшествия. У нее в голове другое.
— Я хотела тебя поблагодарить.
— Не за что благодарить. Ты все сделала сама.
Из интерната выходит какой-то парень. Я его узнаю. Первые Усики. С миной собственника, свойственной молодым людям, он обнимает Таню. Она не противится.
Во мне что-то ёкает.
Происходит что-то вроде очищения, возможности выбора сокращаются.
Остается только один выбор.
— Курт у нас ударник, — объясняет Таня.
— Прекрасно, — говорю я.
В ту ночь мне снится мама. Снится, что она плачет. Сидит у меня на краю кровати. Я понимаю, что болен. Но меня смущает, что она так огорчена. Ведь умерлаона, а не я.
— Мне нужно было о многом поговорить с тобой, — говорит она.
— Можем поговорить сейчас.
— Слишком поздно. У нас была только одна возможность.
— Ты хочешь сказать, что все возможности уже использованы?
— Только не для тебя, мой милый. У тебя они еще есть. Она с любовью гладит меня по голове. Я явственно ощущаю ее руку. Просыпаюсь и сажусь на кровати. Ласка была такой реальной! Откуда у меня эти сны? Кто воссоздал маму так точно, такой настоящей, что я все еще тяну к ней руку?
— Марианне, — шепчу я. — Это была ты?
Приезд Сигрюн
В один прекрасный день Сигрюн наконец возвращается. Внезапно она появляется в моей комнате. На ней дубленый жакет и джинсы. Она прерывает меня посреди трудной третьей части концерта — сознание отчаяния в побочной теме, неожиданная страстная жажда примирения и объяснения. Она вернулась ко мне, думаю я. Мы обнимаемся, словно уже давно любим друг друга. Однако между нами возникает стеснение, хотя я вижу у нее в глазах слезы.