Дама с горгульей
Шрифт:
Гриппа взглянула на мужчину, пытаясь изо всех сил скрыть переполнившее ее торжество. Затем, просто кивнув, полезла в машину.
– Лучше я буду испытывать ваше терпение своим присутствием, чем рисковать вашим здоровьем и жизнью, – с тяжелым вздохом проговорила девушка, когда Артем уселся за руль.
Каждый из них старался не смотреть на соседа, борясь с распирающими изнутри чувствами.
У Сокольского в холодильнике нашлись консервированные огурцы, ветчина, болгарский перец, шампиньоны и ананасы. Вообще консервов там было много. И Гриппа в пять минут соорудила вкусный, пикантный салат, поджарив заодно
Сначала Артем пытался сам заняться ужином, но сдался и с чувством невероятного, необъяснимого, теплого, как летнее солнце, счастья устроился на диване, следя за хлопочущей на кухне Гриппой.
Она снова была одета в его футболку. Собранные в хвост волосы задорно подпрыгивали в такт ее шагам, когда девушка перемещалась от стола к плите, и было в ее присутствии что-то ужасно родное, умилительное. С этой счастливой мыслью Артем и уснул. А проснулся от манящего, аппетитного запаха и сразу же понял, что страшно проголодался. Открыл глаза и увидел прямо перед носом тарелку с дымящимся мясом. Потянулся за ней и оказался сидящим за накрытым столом. Гриппа поставила перед ним тарелку с едой и села напротив. Сбоку устроился Макинтош с собственным блюдом. Кот сидел, выпрямившись, расправив плечи, положив на краешек стола одну лапу, и смотрелся этаким важным грандом. Агриппина пожелала всем приятного аппетита, и мужчины, как по команде, одновременно принялись за ужин.
– Агриппина Вольдемаровна, а вы не слишком его балуете? – спустя несколько минут поинтересовался Артем, кивнув в сторону по-барски устроившегося Макинтоша, чей богатый рыжий воротник лежал на плечах, как пелерина, а длинные пышные усы топорщились от самодовольства.
– Не знаю. У меня никогда не было домашних животных. Но Макинтош категорически отказался ужинать на полу, – улыбаясь, пожала плечами Гриппа. – И мне это показалось справедливым.
Котяра коротко мяукнул и кивнул огромной головой в знак согласия.
Зато он уже два дня не гадит на подушки, утешил себя Артем, решив, что потом, по окончании расследования, сумеет прибрать питомца к рукам.
Глава 15
– Хватит истерить, Пофистал! – грозно рыкнула на мужа Нина Андреевна Тиховлиз.
Два часа назад к родителям заезжала Катерина и, напугав до полусмерти, рассказала о визите Сокольского и Агриппины.
– Соберись, тряпка! И начинай думать, как нам алиби обеспечить! Тоже мне, Победитель Фашизма Иосиф Сталин… – хряпнула женщина по столу тяжелой, как у молотобойца, дланью.
– Не ори на меня! – взвизгнул в ответ супруг, наделенный от рождения героическим именем и весьма убогой, склонной к подлости и коварству натурой. – Какое алиби, если они уже Смурова раскатали? Кто его тебе обеспечит? Галина Станиславовна? А может, Чесотка ради тебя постарается?
– Ты должен был заблаговременно об этом позаботиться! – Впервые в жизни Нина Андреевна поддалась панике. – Когда Вольдемар возвращается?
– Темников сказал, что не раньше понедельника. Что-то его задержало.
– Он
– Да Начинкин каждый день звонит. Только не мне!
– А как на это в офисе реагируют? Как ты им объясняешь, почему Вольдемар звонит не тебе, своему заму, а Темникову?
– Объясняю? Да ты совсем не понимаешь, что происходит! На меня уборщица смотрит как на покойника, а вахтер со мной не здоровается. За последнюю неделю у меня в кабинете не раздалось ни одного звонка, ко мне не приносили на подпись ни единой бумажки. Секретарша во вторник взяла больничный, а новую на замену так и не прислали. Я сижу один, как прокаженный, от меня шарахаются, как от призрака! Со мной даже в лифт никто не входит! – сжав кулаки, орал, глядя в лицо жене, измученный неизвестностью и ожиданием Тиховлиз, все еще числившийся председателем совета директоров холдинга.
– Так чего же ты тогда туда ходишь? – испуганным шепотом спросила Нина Андреевна.
– Потому что страшно не ходить, – так же тихо, шепотом, ответил ей супруг и боязливо оглянулся по сторонам.
– Горе нам, горе! – опустилась на диван потерявшая привычный боевой задор мадам Тиховлиз. – Может, все же сбежать? Переоденемся бомжами и рванем к границе…
– Дура! – рыкнул на нее супруг. – За нами следят! И, вполне вероятно, прослушивают!
– Пофик, что же нам делать? – Нина Андреевна, крупная, монументальная, как скульптура Родина-мать, выглядела сейчас жалко. Даже более жалко, чем ее неказистый, приземистый, лысый супруг.
И вот в этот самый миг, когда железная воля жены дала трещину, в Пофистале Тарасовиче нежданно-негаданно вдруг встрепенулась напитанная злобой и страхом темная сторона его личности. Было в ней нечто змеиное, подлое и безжалостное. Ведь всем известно, что стремительный ядовитый укус кобры или гадюки, нанесенный более сильному и могучему противнику, бывает опаснее и смертоноснее оскаленной пасти тигра. Пофистал Тарасович, доведенный до последний черты, живущий под гнетом отупляющего ужаса незнания, вдруг очнулся. Очнулся от отчаяния, от сознания безысходности своего положения.
– Заткнись, – скомандовал он жене. – Сделай крепкого чаю, принеси в кабинет.
Его фразы стали короткими, рублеными, но этот резкий тон заставил Нину Андреевну расправить плечи и взглянуть на мужа если не весело, то в злорадном предвкушении чего-то значимого. Вот за это она и полюбила когда-то неприметного, щуплого очкарика – за скрытый потенциал. Теперь Нине Андреевне стало спокойнее. Пофик собрался и теперь наверняка найдет способ выторговать у Начинкина и жизнь, и деньги. Выторговать, выменять, выдавить.
Действительно, у Пофистала Тарасовича имелся в запасе богатый арсенал способов давления на окружающих, даже на тех, кто был сильнее его и влиятельнее. Или считал себя сильнее и влиятельнее. Тиховлиз, обладая тонким, острым, глубоким умом, еще в детстве пришел к нехитрому выводу: побеждает не сильнейший, и даже не умнейший, а тот, кто не связывает себя рамками правил и норм, выходит за границы общих моральных принципов, поднимается над толпой. Нет, не так. Не поднимается, а, оставаясь в толпе, перестает быть ее частью, превращаясь в сверхъединицу, способную на нестандартные, непредсказуемые действия.