Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле
Шрифт:
Огнетушитель был просроченный и поэтому обошелся мяснику недорого. Естественно, он не сработал.
Бандит, криво усмехаясь, надвигался на Надежду, а за его спиной маячил бородатый мясник со своим ужасным топором. Из последних сил Надежда швырнула огнетушитель в приближающегося бандита…
Тот машинально подхватил темно-красный цилиндр, удержал его на весу…
И вдруг просроченный огнетушитель очнулся, вспомнив свои служебные обязанности. Он заклокотал, затрясся, и из металлического раструба забила мощная струя густой белой пены. Конечно, законы физики работают непреложно повсюду
Надежда Николаевна мгновенно опомнилась. Она была спасена… или хотя бы получила маленький шанс на спасение. В первую секунду она метнулась было к двери ларька, но затем вспомнила про несчастного Мормышкина и сменила направление.
Подскочив к мясницкой колоде, она схватила Константина за локоть и попыталась поднять. Тот, однако, находился в полной прострации и не осознавал происходящее. Тогда Надежда изо всех сил влепила ему звонкую пощечину.
Мормышкин охнул, хлопнул глазами и пришел в себя. Вскочив на ноги, увидел пенный сугроб на полу и барахтающихся в нем бандитов и рванулся прочь — но не к входной двери, а к задней, через которую его недавно втащили в этот ларек.
Эта дверь действительно была ближе, и Надежда Николаевна бросилась за Мормышкиным.
Через секунду они были на улице, позади ларька.
Сообразительный Константин подхватил валявшийся поблизости кол и подпер им дверь. Затем он припустил прочь от опасного места на максимальной скорости.
Надежда на секунду растерялась, но Мормышкин оглянулся на нее и выкрикнул:
— Давай за мной! Они сейчас выберутся!
В этих словах была несомненная правда, и Надежда помчалась следом за Мормышкиным с неожиданной для немолодой и неспортивной женщины прытью.
Константин хорошо знал окрестности рынка.
Он прошмыгнул между двумя сараями, пролез в какую-то калитку, пересек чужой двор, раздвигая развешенное на веревках белье, выскочил из этого двора через щель в заборе и побежал по тропинке между двумя высокими деревянными заборами, при этом на голове у него остался сорванный с веревки атласный лифчик телесного цвета.
Надежда мчалась за ним, стараясь не отставать.
В обычное время она не смогла бы проделать этот путь даже на замедленной скорости, но сейчас ее организм выдал все свои скрытые резервы и совершил возможное и невозможное, поставив личный рекорд в беге по пересеченной местности.
Пробежав по тропинке метров пятьдесят, Мормышкин снова проскользнул в щель между досками, Надежда последовала за ним и оказалась перед одноэтажным кирпичным строением без окон. Константин пригнулся, открыл низенькую дверцу и нырнул в темный лаз. Надежда пролезла следом и наконец перевела дыхание.
Вскоре ее глаза привыкли к полутьме, и она увидела, что находится в просторном полуподвале. Часть его была завалена углем, другая же часть свободна, здесь валялись пустые ящики и мешки.
Мормышкин сидел на одном из этих ящиков и удивленно разглядывал Надежду Николаевну.
— Здесь они нас не найдут, это место никто, кроме меня, не знает… А где это я тебя видел? — спросил он наконец.
— В милиции. Мы там в коридоре встретились, вас на допрос вызывали, и меня тоже…
— А, точно! — Лицо Мормышкина посветлело. — То-то я смотрю — лицо знакомое! А как тебя в этот ларек-то занесло?
— Случайно, — честно призналась Надежда. — Я узбека одного искала, который курагой торгует… ну, да это не важно!
— Ну это как же мне повезло! — дошло наконец до Мормышкина. — Если бы не ты…
— Вообще-то мы вроде на брудершафт не пили!.. — скривилась Надежда Николаевна.
— Чего?! — переспросил Константин. — Какой такой бодершафт? Я такую бодягу вообще не пью, а сегодня и вовсе как стеклышко, хотя, конечно, после такой истории немножко бы не помешало…
— Это я к тому, что мы на ты не переходили.
— Да? — удивился Мормышкин. — Мне так как-то сподручнее. Мы люди простые, темные, до начальства не доросли. Но если вы так хотите, то я, конечно…
— Ну, это тоже не важно, — отмахнулась Надежда. — Лучше скажите, чего от вас хотели эти головорезы?
— Ой, тетя, лучше вы меня про это не спрашивайте! — пригорюнился Мормышкин. — Тут такое дело, что от него лучше подальше держаться! Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь!
— Но я уже так или иначе оказалась в это дело замешана, — напомнила ему Надежда Николаевна. — Теперь эта жуткая парочка меня тоже наверняка будет искать…
— Очень даже запросто, — согласился Мормышкин. — И я вам, конечно, премного благодарен. Однако лишнее сказать тоже не могу.
— Но это как-то связано с тем делом, по которому вас в милиции допрашивали? — догадалась Надежда.
— Ну да, связано… — нехотя признался Мормышкин. — Хотя то дело не сейчас началось и не сегодня кончится. Дело то давнее, и большие люди в нем замешаны. Так что очень вам не советую в него влезать, ничего хорошего из этого не получится!
Он немного помолчал, а потом проговорил с неожиданным интересом:
— А вы-то сами, извиняюсь, конечно, по какому делу в милиции находились?
— Да вызывали как свидетеля по одному делу… — неопределенно ответила Надежда.
— Ой, да я же знаю, по какому! — оживился Константин. — Это ведь не иначе как у вас Юрка Костоломов сумку ночью вырвал!
— У вас в городе все всё знают… — поморщилась Надежда Николаевна. — Ничего не утаишь…
— Это точно, — расплылся Мормышкин. — Город у нас маленький, все про всех известно! Значит, выходит, вас по делу о Юркином убийстве допрашивали…
— Ну, допустим…
— А ведь я Юрку-то той ночью видел!
— Видели? — удивленно переспросила Надежда. — А что же вы в милиции про это не рассказали?
— А меня про то дело никто не спрашивал. А сам рассказывать я не дурак. Кто это сам в милицию побежит лишнее говорить?