Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле
Шрифт:
— Так все же, где и когда вы его видели?
— Да вот, понимаешь, какое дело — заговорил Мормышкин, наклонившись к Надежде, — было это часа в четыре утра. Мы с напарником тут в одном месте работали… на складе…
— Грабили, что ли, склад этот? — догадалась Надежда.
— Ну, не то чтобы грабили… но кое-что выносили, с разрешения хозяина, значит… — уклончиво ответил Мормышкин. — Но там такое дело, что днем эти вещи выносить несподручно — вдруг кто заметит… в общем, огласка хозяину нежелательна…
— Ясно. — Надежда сообразила, что Мормышкин, как всегда, занимался скользкими темными делишками.
— Короче, стою это я, по сторонам посматриваю — на всякий пожарный, чтоб никто посторонний случайно не приперся, вдруг слышу — мотоцикл подъехал. Я из-за угла тихонько выглянул, а там фонарь горит, и под фонарем этим узнал я Юрку Костоломова. И выходит к нему тут один такой…
— Кто? — не выдержала Надежда.
— А я знаю? — огрызнулся Мормышкин. — Мужик или парень, росту высокого, в куртке темной с капюшоном. Как его разглядишь, особенно в темноте? Юрка, значит, и говорит ему — чего, мол, звал? А тот что-то тихо отвечает, прямо шепчет. Юрка тоже потише стал говорить. А этот отвечает и все кашляет. Так — кхе-кхе, как старик. Потом этот подсел к нему на мотоцикл, и уехали они.
— Так это же убийца и был! — вскричала Надежда. — Больше некому!
— А мне это зачем? — Мормышкин пожал плечами. — У меня своих забот хватает.
Он приоткрыл дверь и прислушался, потом сказал:
— Разбегаемся, тетя. Ежели чего, я вас не знаю.
— Я тоже, — буркнула Надежда.
Она шла домой осторожно, как сапер по минному полю. Однако все обошлось, никто ее не преследовал. И даже место дежурной в холле пансионата пустовало. Надежда порадовалась такой удаче и взлетела на второй этаж.
— Кто там? — привычно завела Галка.
— Да открывай ты! — рявкнула Надежда и с размаху бухнула ногой в дверь. — Мне твои «ктотамы» уже осточертели!
Галка поняла, что не время препираться через дверь, но как назло замок заело, так что Надежда еще обозвала ее тетехой, у которой руки не из того места растут.
Отперев наконец дверь, Галка догадалась отскочить в сторону, чтобы не быть сметенной могучим ураганом, именуемым Надеждой.
Ураганы вообще, как известно, называют женскими именами, и для этого есть основания.
Надежда с размаху пролетела полкомнаты и плюхнулась на диван.
— Надя, — Галка испуганно выглядывала из-за двери, — что с тобой случилось?
— Она еще спрашивает! — заорала Надежда, кровь которой так и бурлила, переполненная адреналином. — Она еще интересуется!
В коридоре послышались приближающиеся шаги, и Галка мигом захлопнула дверь.
— Надя, ты на себя посмотри! — несмело предложила Галка.
Надежда развернулась к зеркалу. Вид был что надо — волосы всклокочены, все лицо в грязных полосах, помада смазалась, куртка… так и есть, рукав полуоторван. Да еще вляпалась, видно, в уголь там, в подвале, куда привел ее Мормышкин, потому что на ковре остались от туфель отчетливые черные следы.
— Все из-за тебя, — с пафосом произнесла Надежда, — все мои неприятности из-за тебя! Если бы я не была такой отзывчивой дурой и не согласилась притащиться в эту Богом забытую дыру, то сидела бы теперь дома с котом на коленях и ждала мужа с работы! А теперь…
— Надя, тебя на рынке побили? — участливо спросила Галка.
— С чего ты взяла? — опомнилась Надежда. — У меня что, побитый вид?
— Нет, но у тебя на юбке кровь…
— Где? — Надежда вскочила с дивана и изогнулась. — Точно, только это не моя… ну вот, еще и юбка теперь пропала…
— А чья? — Галка не отступала. — Чья это кровь?
— Свиньина… Свининая… слушай, отстань, а? И так тошно…
— А почему если кровь свиная, то от тебя пахнет бараньими котлетами?
Когда хотела, Галка могла быть очень упорной. Но она не думала, что Надежда дошла уже сегодня до ручки.
— Та-ак… — Надежда встала с дивана, шмыгнула носом и засучила рукава, — та-ак…
Глаза ее излучали очень нехороший блеск. Галка почувствовала себя неуютно.
— Надя, ты успокойся, — пролепетала она, отступая к шкафу, — хочешь водички? Или соку?
— Компотика из кураги… — зловеще прошипела Надежда.
— Надя, ты из-за кураги так расстроилась? — встрепенулась Галка. — Там что-то на рынке случилось?
— Не произноси этого слова! — зарычала Надежда. — Ноги моей на этом рынке не будет!
— Ты же вроде за курагой шла, а не за мясом… — растерянно молвила Галка. — Ты меня извини, Надя, просто я запах баранины с детства не выношу…
Надежда раздраженно отмахнулась от дальнейших расспросов и скрылась в ванной.
Наутро Галка долго собиралась на встречу с доктором и наконец отбыла. Надежда вздохнула свободнее, переделала кое-какие мелкие дела — пришила оторванную пуговицу на блузке, простирнула кое-что из белья, почистила туфли и с грустью поглядела на измазанную юбку. Собиралась она пробыть в Козодоеве всего три дня, вещей взяла мало, и теперь, кроме юбки, остались у нее только брюки, да еще старые джинсы взяла на всякий случай, чтобы в поезде хорошее не трепать.
Что и говорить, с одеждой у нее плоховато. Тут в голову Надежде Николаевне пришла мысль, что Козодоев хоть и дыра, однако хоть одна-то химчистка в нем должна быть. Так что следует срочно ее найти, возможно, там и рукав на куртке сумеют пришить.
На улице сегодня солнца не было, небо затянули серые тучи, которые грозили пролиться дождем, поэтому Надежда натянула старые джинсы и кроссовки, а куртку позаимствовала у Галки. Раньше у них был один размер, но с тех пор как эта ненормальная решила помолодеть, она беспрерывно сидит на диетах, похудела на шесть килограммов и страшно кичится этим перед Надеждой.
Надежда примерила кожаную курточку — ого, фирменная… С тех пор как Игорь стал модным художником, его жена стала одеваться дорого, это уж точно. Курточка малость жала под мышками, но если не застегивать… Нет, как хотите, а Галке она тоже мала…
От этой мысли Надежда повеселела и спустилась в холл с улыбкой на губах.
За стойкой сидела Нина, которая сменила Аню. Надежда поздоровалась с ней приветливо, но не дождалась ответной улыбки.
— Вы извините, — спохватилась Нина, — мне сегодня настроение испортили с утра…