Дамасские ворота
Шрифт:
Они использовали христианство как мост, связывающий горы. Разиэль предложил представить их обоих в виде падающих, и Иешуа с ними, летящего вверх тормашками, крест перевернулся и вращается вопреки законам аэродинамики. Христианство не оправдало их ожиданий, как не оправдал Христос, который погубил себя среди грешников. Но все же, сошлись они, его корни уходят вглубь, к началу Сотворения, и древо должно вырасти снова. Они сошлись и в том, что каждый человек несет в себе множество душ.
Однажды они посетили монастырь Святой Екатерины на Синае и преодолели все три с лишним тысячи ступеней Раскаяния, взойдя на рассвете на Джебель-Муса, гору Моисея. Там Де Куфф преклонил колени в молитвенной нише-михрабе, присвоив исмаилитскую святыню. Перед ними тянулся в направлении Мекки Эйлатский пролив, а с запада — Суэцкий, оба бирюзово поблескивали на фоне кроваво-красных гор. Кашляя и задыхаясь, Де Куфф в бледнеющей темноте одолел последние ступени, стараясь опередить наступающий рассвет.
И потому, что, казалось, наступил подходящий момент — свет заполнял
82
Гематрия — числовая символика, основанная на соответствии каждой буквы алфавита своему числу и полагающая, что слова или предложения с одинаковым числовым эквивалентом имеют внутреннюю связь. Используется в каббалистических текстах на иврите для постижения скрытого смысла библейских текстов.
Важно было сказать ему все это, пояснил Разиэль, пока на них обоих льется новый свет дня, пока Де Куфф переживает возвышенное настроение, и, если это действительно та гора, на которой Моисей объявил закон, тем лучше.
А имя Адам говорит о том, как объяснил Разиэль, что он осуществит по написанному: «Человек полагает предел тьме» [83] . Тайный смысл буквы «куф» — сконцентрированный свет. Само его имя есть канал восприятия.
— Для меня это чересчур, — ответил Де Куфф.
83
Иов. 28:3.
Разиэль рассмеялся. Сказал Адаму, что «куф» имеет дополнительное значение «обезьяна», — парадокс иного рода. Но, возможно, размышлял Разиэль, который был силен в толкованиях, сходящий в мир мертвых оболочек собиратель света должен быть вроде клоуна.
Первой реакцией Де Куффа был гнев.
— Почему я должен доверять тебе? — спросил он. — Ты сам говорил, что употреблял наркотики. Притащил меня на вершину горы. Красиво, конечно, но ничего особо вдохновляющего.
Он, может, сожалеет о заблуждениях, которые заставили его принять крещение, сказал он Разиэлю, которые привели его в церковь Святого Винченцо Феррери на Лексингтон-авеню, чтобы его причастили. В храме, носящем имя испанского инквизитора… [84] его, Де Куффа, сына сефарда! Но, как христианин, он превратился в настоящего янсениста-одиночку и отвергал все святые места вкупе, считая их препятствиями для истинной веры. Поскольку они, под стать чудесам, наводили на мысль о людской доверчивости и надувательстве.
84
Винченцо (Винсент) Феррери (1350–1419) — выдающийся испанский проповедник, чье имя связано с даром языков и сектой бичующихся; имел репутацию самого успешного миссионера среди иудеев и мусульман; шестихвостая плеть, которой он сек себя ежедневно, как говорят, до сих пор хранится в картузианском монастыре в Каталонии.
— Ты сам обезьяна, — сказал он Разиэлю. — Замучил меня, знаток выискался.
Разиэль снова засмеялся:
— Нет, приятель. Ты. Ты обезьяна.
Хотя, возможно, это было слишком для него, с этого дня Де Куфф начал верить всему, что Разиэль говорил ему о нем. И тут помимо вещей ужасавших бывали такие, которые приводили его в восторг. Разиэль убедил его, что объявшая его тьма вскоре наполнится светом, как утро души, светлеющее постепенно.
Де Куфф признавался, что его всегда удивляла беспорядочность своего сознания, путаность в мыслях. Врачи, к которым он обратился, нашли у него биполярное расстройство, лечили его психотропными средствами и даже солями лития. Но сам он пришел к тому, что все больше стал задумываться о душах, чья сущность слилась с его душой — или, по мистической еврейской терминологии, гилгулим,его нынешним воплощением. Разиэль сказал ему приготовиться к тому, чтобы оказаться в исключительном положении. Все, похоже, указывало на то, что он — орудие освобождения.
Однажды, когда они шли в вечерней прохладе по оазису Субейта, Де Куффа охватило шутовское настроение.
— И что со мной не так? — вскричал он, изображая уличного торговца, воображаемого предка-иммигранта в духе Тевье-молочника, он, чьими предками были hidalgos, hombres muy formal [85] .
И Разиэль, который сперва вроде хотел ответить шуткой, ответил:
— А то, что твое лицо слишком сияет. Слишком умное для такого, как ты. Числовое выражение твоего имени соответствует херувиму. Ты — воскресший Сын Давидов, вот что с тобой.
85
Идальго, настоящие мужчины (исп.).
Вот так Разиэль наконец поставил точку.
Они долгие недели странствовали, словно воплощая строки, в которых говорится, как Сын Человеческий не имел где преклонить голову. Де Куфф не знал сна, не знал отдыха. Лечение его закончилось.
В конце концов Разиэль привел их к старинной подружке, Гига Принцер, художнице, в святой город Сафед. Ее дом находился в квартале художников. Отсюда Де Куфф и Разиэль каждый день выходили побродить среди могил мудрецов.
Они были возле синагоги, посвященной Ари, Ицхаку Лурие, поставленной в том месте, где Илия открыл тому тайный смысл Торы. Неподалеку высилась гора Мерон, где похоронен Шимон бар Йохай, которому традиция приписывала авторство «Зогара».
В благоговении перед святостью места, Де Куфф разразился рыданиями. Проходящие мимо верующие с одобрением глядели на него.
— Я из-за тебя с ума схожу, — сказал Де Куфф Разиэлю. — Я не в силах выносить величие этого места.
— Если не мог бы, — ответил Разиэль, — тебя бы не призвали.
— Призвали! — взорвался Де Куфф. — Что-то не припоминаю, чтобы меня призывали. Кто призвал?
— Я думаю об этом так, — сказал Разиэль. — Согласись или умри. Согласись или погибни. И тогда мы снова будем ждать. Как Христа. Как Саббатая [86] .
86
Саббатай (Шабтай) Цви (1626–1676) — центральная фигура (провозгласил себя мессией) самого крупного в еврейской истории мессианского движения.
— Но ты же знаешь, что я не могу молиться.
— Не можешь молиться. И не нужно. Все уже написано.
— Ты уверен?
Разиэль убедил его, что уверен, поскольку какое-то время был католиком:
— Машиах [87] сидит и ждет у ворот Рима. Презираемый. Среди прокаженных. Хочешь услышать, что дальше? [88]
— Боже мой! — пробормотал Де Куфф, достал платок и утер слезы.
В Сафеде Де Куфф мог только сидеть и плакать, словно его душа, больше ему не принадлежащая, воспаряла к горам, видневшимся на севере, словно он хотел бежать святости мудрецов, чьи могилы были вокруг него, тирании судьбы и Ветхого Днями Святого [89] . Вечно его кто-то преследует. Вот и теперь некто схватил его, некто непреклонный. Иона.
87
Т. е. Мессия.
88
Дальше: «ожидая своего часа».
89
Т. е. Бога.
Гиги Принцер зарабатывала на жизнь религиозными картинами на обывательский вкус, помышляя писать для более дерзновенных в вере, используя всю палитру пустынных тонов, — и чтобы чувствовался дух немножко Сафеда, немножко Санта-Фе [90] . Гиги нравился Санта-Фе, и часто ей хотелось бы жить там. Сейчас, поскольку она была влюблена в Разиэля, Гиги позволила им остановиться у себя.
Им хватало денег Де Куффа, но Разиэль не мог упустить возможности оповестить о том, что он распознал его, породить толки о его вероятном господстве. В спортивной твидовой куртке и шапочке английского букмекера, он заговаривал с туристами на автобусной остановке или в туристическом бюро. Его наряд и манеры обещали любопытным альтернативную экскурсию по Сафеду, и он их не разочаровывал. Если конкуренты предлагали какие-то бабба мейсех,бабушкины сказки, то сильной стороной Разиэля была сравнительная религия. Скоро заподозрили, что он мормон или из «Евреев за Иисуса». Однако наиболее дотошные и коварные из его слушателей обнаружили, что он способен на равных рассуждать с самыми подкованными из них о мидраше, Мишне и Гемаре [91] .
90
Город на юге США, полное историческое название которого «Королевский город Святой Веры Святого Франциска Ассизского».
91
Мишна (букв. «повторение», ивр.) — часть Талмуда, первый устный религиозный текст, содержащий религиозные предписания иудаизма. Гемара, или Гамара (букв. «завершение», арам.) — свод дискуссий и анализов текста Мишны.