Дамасские ворота
Шрифт:
— Спасибо вам обоим, — сказал Адам Лукасу и Сонии. — Вы очень добры.
У него был приятный голос, выдававший в нем уроженца американского Юга и человека культурного. Наблюдая за Сонией, Лукас заметил, что в ней нет и следа того сдержанного высокомерия, с каким она поначалу держалась с ним вчера вечером.
— Как видите, книг у нас много, — сказал пожилой. — Хотелось бы забрать как можно больше.
Лукас вышел на улицу и подогнал машину к студии Гиги, въехав задом на мощеный тротуар. В Израиле это делали все и постоянно.
Следующие полчаса они были заняты тем, что переносили коробки с книгами и складывали их в багажник лукасовского «рено». Последними погрузили три чемоданчика с одеждой.
— Прекрасно, — сказал Лукас. — Кто еще едет?
— Только мистер Де Куфф и я, — ответил Разз.
Выезжая с нарушением правил движения задним ходом с улицы, они миновали хасидок в головных платках, совершающих послеобеденную прогулку. На углу Иерусалимской улицы один из группы бородатых мужчин, кажется, узнал их и толкнул локтем остальных. Те обернулись и без всякого стеснения враждебно уставились на машину.
— Похоже, мы им не нравимся, — заметил Лукас.
— Это местное ополчение, — объяснил Разиэль. — Полиция нравов. Наверно, счастливы, что мы уезжаем.
Но люди, которых Разиэль назвал полицией нравов, отнюдь не выглядели счастливыми. Кое-кто из них шагнул на мостовую, глядя на проезжающий «рено».
— Чем мы им не угодили? — спросила Сония. — Мы же чиллоним,правильно? — (Чиллоним — так ортодоксальные иудеи называли неверующих соплеменников.) — У нас же с ними ничего общего.
— Конечно, — сказал Де Куфф. — К вам у них никаких претензий. Дело в нас. В Разиэле и во мне.
— Почему?
— По многим причинам, — ответил Разз. — Среди них есть парни, которых я знал в Бруклине. Я одно время жил там. Они помнят, что я забил на учебу. А еще им не нравилось содержание наших экскурсий по Сафеду.
— Чем не нравилось? — поинтересовался Лукас.
— Мы водили людей по тем же местам, что и они.
— И что в этом плохого?
Разз уныло улыбнулся:
— Мы немножко углублялись в сравнительную религию.
— Например?
— Например, говорили, что форма не так уж отличается от пустоты [137] , — вмешался Де Куфф.
— Проводили параллели с индуизмом, — объяснил Разз.
— Им не нравились параллели с индуизмом? — со смехом спросила Сония.
— На нас были жалобы, — сказал Разз. — Кто-то натравливал местных мордоворотов.
137
Аллюзия на строку из «Сутры Сердца Совершенной Мудрости».
— Хасидим говорят, что все есть Тора, — добавил Де Куфф. — Мы с ними согласны.
Нацеленный
— Боже, какой вид! — выдохнул он.
— Говорят, — заметил Разиэль, — из Сафеда можно видеть от Дана до Галаада.
— Да, — поддержал его толстый меланхоличный друг. — Мир от края до края.
Сония, сидевшая рядом с Лукасом на переднем сиденье, улыбнулась и посмотрела на него. Сердце у Лукаса жарко забилось. Он был счастлив, что они чувствуют одинаково, пусть их чувство вызвано чепухой постороннего. В такой момент и в таком месте это казалось чепухой приятной, и даже, возможно, больше. Это порождало радостное возбуждение, и он положил себе не забыть как-нибудь спросить у нее, что бы, как она думает, это значило.
— Это благословение? — обратился он к Де Куффу. — Видеть такое?
Де Куфф ответил на каком-то из языков Священного Писания.
— Перевести? — бодро поинтересовался Разз. — Или и так понятно?
— Разумеется, — сказал Лукас, — переведи.
— Это по-арамейски. Из комментария к «Бытию». — Благоговейные слова толкования странно звучали, произнесенные в небрежной хипстерской манере; похоже, наркоман, подумал Лукас, знавший нескольких, подобных Раззу. — Когда было сказано: «Да будет свет», под светом имелся в виду свет ока [138] . И первый Адам мог видеть всю вселенную.
138
Аллюзия на строку «Светильник для тела есть око» (Мф. 6: 22).
— Но это не совсем ответ на мой вопрос.
— Так подумай над этим, — сказал Разиэль, — на досуге.
Он глянул на Сонию и увидел, что высокомерие Разза рассмешило ее. В нем вспыхнула ревность и глупая обида — неприятные чувства, подходящие разве юнцу.
— Можешь думать, можешь не думать, — проговорил Де Куфф и, похоже, погрузился в дремоту.
— Не понимаю я этих религиозных иносказаний, — ответил Лукас. — Всякие там глубокие великости слишком для меня сложны. Буддийские коаны. Хасидские притчи. По мне, все это — китайское «печенье счастья».
— Я тебе не верю, — сказала Сония. — Иначе почему ты здесь? Почему пишешь о религии?
— Выявляю, — ответил Лукас. — Первые признаки.
— Чего? — спросил Разз.
— Наверно, конца света? — интуитивно предположил Лукас.
— Сказано было: ищите знамения, — сказал Разз. — Видел какие-нибудь?
— Я думал, ты можешь видеть кое-что, что я не могу.
— Пожалуй что так, — признал Разиэль.