Дамоклов меч
Шрифт:
— Да уж, наверное, — пробурчал Римо. — Тем более что до возвращения в Корею у меня есть еще целых шесть месяцев.
— Это задание может занять куда больше времени.
— Да? И сколько?
— Недели, месяцы, годы, — пожал плечами Смит. — Мы же не знаем, какую форму Гордонс выберет следующей. Но, принимая во внимание опыт мойки для машин, — очевидно, что-то коммерческое, способное ежедневно пропускать тысячи людей. А может, и миллионы.
— Авиалайнер?
Смит покачал головой.
— Не тот масштаб. Что-нибудь посолиднее. Небоскреб, автострада, торговый центр. Тот, что в Нью-Йорке, например.
— Да, вот уж иголка в стоге сена, — Римо вздохнул. — Эдак нам с Чиуном придется подходить к каждому более-менее крупному зданию в континентальной части США, снимать шляпы и вежливо спрашивать: “Простите, вы случайно не мистер Гордонс?” Или: “Не здесь ли занимаются оптовой стерилизацией?”
— Когда мы обнаружим передатчик, то с его помощью без труда сможем вычислить Гордонса, — обнадежил Римо Смит. — Но пока, боюсь, это наша единственная зацепка.
— Что ж, подождем, — согласился Римо, усаживаясь рядом с Чиуном на полу.
— Подождем! — воскликнула в сердцах Анна. — Тысячи людей подвергаются растущей с каждым часом опасности, а вы собираетесь ждать! Вы до сих пор не поняли, что происходит?
— Он вот точно не понял, — согласился Мастер Синанджу. — Он думает, это какая-то болезнь вроде насморка.
— Это я сам сказал? — поинтересовался Римо.
— С каждой успешной стерилизацией, — произнес Смит, — мир лишается не только двоих детей — именно столько имеет в среднем каждая пара, — но и их внуков, правнуков, праправнуков и представителей всех последующих поколений. Будущих политиков, ученых, артистов и просто нормальных работящих людей, которым не суждено будет появиться на этом свете. Так что считайте сами, сколько теряет от этого наше будущее. Если Гордонсу даже частично будет сопутствовать успех, население Америки в ближайшем будущем может сократиться больше чем втрое.
— Верно, — кивнула Анна. — Доктор Смит прав.
— Благодарю вас за поддержку, мисс Чутесова. — Смит даже приложил руку к сердцу. — Тем более что я хотел бы получить от вас кое-какие сведения. А именно — спецификации этого самого спутника, если вы не будете возражать. Если не ошибаюсь, этот... специалист по выживанию называл его “Дамоклов меч”, верно?
— К великому сожалению, я не имею права. Это государственная тайна, доктор Смит.
Понимающе кивнув, Смит повернулся к компьютеру.
— О, еще одна просьба, мисс Чутесова. Напишите мне, пожалуйста, на бумажке по-русски “Дамоклов меч”. Только, если можно, латинскими буквами.
Завладев бумажкой, Смит немедленно ввел непривычные слова в память компьютера. Через несколько секунд он с победоносным восклицанием оторвался от экрана.
— Так, почитаем. “"Дамоклов меч" — двухфазный микроволновый передатчик повышенной мощности, способный оказывать воздействие на обширные пространства. Период орбитального обращения — около четырех лет”. Тот же принцип, что и в микроволновой печке — повышение температуры за счет возбуждения молекул воды. Таким же образом спутник повышает температуру человеческого тела и тем самым нейтрализует систему репродуцирования. Медленно, но наверняка. Передатчик действительно очень мощный, но для стерилизации, скажем, населения всей Америки его необходимо вывести на орбиту. Что ж, по крайней мере, эта новость неплохая. Значит, на Земле вред от Гордонса не так велик. Но все равно — тысячи людей ежемесячно, по самым скромным подсчетам. А жизненный срок Гордонса неограничен — он же не человек. Если его не остановить, рано или поздно он стерилизует всю Землю.
— Откуда у вас информация о спутнике?! — глаза Анны Чутесовой яростно блестели.
— Из файлов... гм... Главного разведывательного управления, леди.
— Вы проникли в файлы ГРУ?!
— В первый раз в жизни, — признался Смит. — До сего времени это не удавалось мне — у них очень сложная система паролей и кодов. Но русские слова “Damoklov Mech” подействовали поистине магическим образом. Да вы не волнуйтесь, доложите своим начальникам о возможной утечке, они немедленно введут новые пароли. Только не говорите им об этой вот моей... шалости.
— А если скажу?
— При таких условиях я вряд ли смогу оставить вас в живых, — Смит развел руками.
— Я не позволю убить эту женщину, пока она не выполнит обязательство, которое пало на нее после того, как она нанесла непоправимую потерю Дому Синанджу, — вмешался Чиун. — Что будет с ней после того, меня не касается.
— А что это за обязательство, папочка?
— Не твое дело, — ответил Чиун, обводя изучающим взглядом фигуру Анны.
Подойдя к Чиуну, Анна наклонилась к нему и шепнула:
— Чиун, вы о чем?
— Ты раньше нравилась Римо, — ответил Чиун таким же свистящим шепотом. — Вот и постарайся понравиться еще раз. Делай с ним что захочешь — только пусть он согласится продолжить службу в Америке.
— Сделаю все, что могу, — заверила Анна, бросив косой взгляд в сторону Римо, который с любопытством наблюдал за шушукающейся парочкой.
Выпрямившись, Анна направилась к Римо и, подойдя к нему сзади, положила прохладные пальцы на его бицепсы.
— Милый! — промурлыкала она. — Не думаешь ли ты, что нам стоит возобновить знакомство, когда все это кончится?
Римо ощутил, как знакомая теплая волна поднимается внутри его тела. Воспоминания об Анне, мягкой, нежной Анне Чутесовой, тигрице в бою и кошке в постели, пьянили, уводили, кружили голову.
Анна прижалась к нему... И упала на колени, поняв, что обнимает пустоту.
— Думаю, не стоит, — покачал головой Римо.
После секундной паузы Анна все же снова обняла его.
— Может быть, мы обсудим это... не здесь?
— Да не могу я. — Тон Римо был почти умоляющим.
— Можешь, можешь, — подал голос из угла Чиун. — Тебе только нужно преодолеть застенчивость. Помоги ему, — обратился он к Анне, — а то он стал стыдлив, как девица на выданье.
— Это все твои штучки, папочка? — нахмурился Римо.
— Не собираюсь отвечать на оскорбления, — надулся Чиун.
— Ну как ты можешь говорить так, милый мой Римо? — ворковала Анна, обнимая его за шею.
Презрение, которым она ответила на прежнее невнимание Римо, не сработало — он стал относиться к ней примерно так же. Оскорбления тоже не возымели действия. Теперь она предлагала ему себя. Это всегда увенчивалось успехом.
Но сейчас...
— Понимаешь... многое с тех пор изменилось во мне, — выдавил Римо.