Дамы плаща и кинжала (новеллы)
Шрифт:
Он набрал в ладони воды и что было силы плеснул в безумное, бледное лицо Лиды.
— Охолонись, — проговорил ледяным тоном. — Или по физиономии хочешь получить, чтоб истерику прекратить?
Лида как ахнула, так и стала, замерев.
— Вместо того чтобы чушь молоть, беги лучше на работу, — чуть мягче сказал Иван Яковлевич.
Лида снова ахнула. Она работала делопроизводителем в конторе. Совсем забыла, что надо еще и работать!
Надо. Да. И взять себя в руки надо.
Оттеснив Шевчука от умывальника, Лида уже сама поплескала себе в лицо воды, пригладила волосы.
Теперь Шевчук смотрел на ее румяную мордашку
— Беги скорей, — вздохнул. — И поосторожней там! Без гранат, ладно?
— Я постараюсь! — пробормотала Лида, прыгнув с крыльца, чтобы не натоптать на чисто вымытых ступеньках. — Узнайте, что там у Проволовичей!
Ее все еще трясло, но щеки горели теперь уж не от страха — от стыда. Так позорно сорваться! Ну ведь знала, знала, на что шла, когда просилась на фронт, да не на передовую, а в тыл врага! Сколько уже пройдено, столько испытано — можно ли так дергаться? А ведь она еще с детства пыталась закалить свою отвагу, выдержку, бесстрашие. Чтоб ничего, ничего не бояться — как отец…
Отец у Лиды был личностью легендарной, хоть и не бог весть какой героической. Красавец, авантюрист, любитель женщин, вина и карт, Андрей Селиверстович Базанов редко бывал дома. «Везунчик, — печально называла его жена. — Кабы не был таким везунчиком, небось сидел бы здесь, а он все где-то там крыльями машет…»
Жизненный путь Андрея Базанова был окутан туманом… Да и что ему, птице высокого полета, было делать в сельце Редькино Калининской области? Тридцать изб, крытых соломой либо дранью, грязная улочка, вокруг леса? до Волги километров семь, в школу детям бежать три версты… Глушь глухая!
Из этой глуши Лида и ее подружка Вера Иванова задумали однажды сбежать — отправиться путешествовать. Начали готовить припасы и прятать их в крапиве. Небось ушли бы в дальние страны, как собирались, да выдала… курица. Затеяла баловать — нестись не в курятнике, а невесть где. Младшая Лидина сестра Настя искала кладку, сунулась в крапиву, а там мешок с сухарями, нитками, иголками, пуговицами и еще каким-то необходимым барахлишком. Путешественниц остановили на старте.
— А ну как отец приедет, а тебя дома нет? — схитрила мама, отшлепав дочку, а потом пытаясь ее утешить. Упоминание об отце возымело действие.
На него, высокого, яркого, красивого, Лида была не похожа, но больше всего на свете мечтала сделаться похожей. Ради этого она готова была на все. Играла в драмкружке — отец похвалит. Пела под гитару — отец послушает… Мечтала сделаться летчицей. Из одной своей загадочной «командировки» — связанной с пребыванием в местах не столь отдаленных, что, однако, тщательно скрывала от детей обожавшая своего мужа Евдокия Базанова, — отец привез Лидочке летный шлем, и теперь она не расставалась с ним. Он прибавлял ей дерзости и смелости. Когда ее слишком уж начинали хвалить учителя за послушание и прилежание, Лида пугалась: как бы не сделаться тихоней! Чтобы ни в коем случае ею не сделаться, она нахлобучивала поглубже заветный шлем, вскакивала на последнюю парту в ряду и — посреди урока! — вдруг начинала маршировать по партам, широко шагая и выкрикивая в такт какую-нибудь речовку, чаще всего придуманную ею же самой вот только что:
Ша-гом, ша-гом, по ов-ра-гам, Стро-ем, стро-ем, друг за дру-гом, Бы-стро, ско-ро и про-вор-но Мы идем впе-ред упор-но!Слова не имели никакого значения: главное, выкрикивать погромче. Оценка по поведению после такого «марш-марш-тра-та-та» сползала самое малое на балл, а то и на два. Можно было жить дальше!
Как ни старалась Лида испортить свою репутацию, а школу окончила все же очень хорошо. Конечно, в деревне не осталась — вот еще, надоело грязь месить! — а поехала в Калинин, поступила в текстильный техникум. Когда шла по городским улицам, тихонько вздыхала от избытка чувств и нетерпеливого ожидания: а вдруг сейчас выйдет навстречу отец?…
Скоро узнала: не выйдет, сложил голову неведомо где, по чужим, все по чужим садам летая…
Потом Лида начала потихоньку забывать его: городская жизнь была та-акая интересная! Кино можно было смотреть хоть каждый день — кино Лида обожала. Вместе с подружкой Аней Ильиной не поедят, но билеты на самые дешевые места в первом ряду купят и сидят, схватившись за руки и хлюпая носиками в особо чувствительных местах — это если кино про любовь. Особенно нравились фильмы, где Он спасал Ее от неминучей погибели и увозил на быстром коне… в эти, как их? Джунгли? В пампасы? Ну, куда-нибудь туда. Героические фильмы, впрочем, они тоже любили. Горланили вовсю:
— Наши! Красные! Бей белых гадов!
Техникум девочки окончили в сорок первом. Собирались ехать по распределению в Армавир Краснодарского края, а тут — война. Всех выпускников и выпускниц распределили по текстильным предприятиям Калинина. Лида с Аней работали слесарями, но в октябре фашистские войска вплотную подступили к Калинину — пришлось уехать в Горбатов, что на Оке. Матушка Евдокия Ивановна вновь вышла замуж и жила с младшими детьми здесь.
Немного передохнув и отъевшись, Лида вдруг ощутила то же беспокойство, которое еще недавно вынуждало ее нахлобучивать летный шлем и маршировать по партам. Война идет! А она тут сидит, в горбатовской глуши! И принялись они с подружкой ездить в Горький, в военкомат — просились на фронт.
Лида неплохо знала немецкий, на нее сразу обратили внимание. Девушкам предложили учиться на радисток. Лида работала на знаменитом автозаводе и училась в разведшколе. В августе сорок второго девушки школу закончили, получили звание старших сержантов и были отправлены под Сталинград. Анну решили сразу забросить в тыл врага, однако связная провалилась, и ей пришлось вернуться. Лиде даже фронт не понадобилось переходить: девушек направили на переподготовку. Только спустя год, после выпуска из радиошколы, молодых разведчиц сбросили на парашютах в бобруйские леса, которые находились под контролем партизан.
Командиром отряда, в который им нужно было попасть, был Михаил Самсоник.
Фигура эта в истории белорусского партизанского движения замечательная. До начала войны работал председателем колхоза, ну а потом получил партийное задание: организовать партизанский отряд. Уже в 1942 году в отряде Самсоника были сто восемьдесят человек, и все, как на подбор, — дерзкие, бесстрашные. Командир и сам был человек редкостной отваги, не то воевал, не то играл в войну… Вот, например, как разбили партизаны Речицкий гарнизон фашистов.