Дань кровью
Шрифт:
Давая лошадям отдых, жупан остановился. Куда податься? Где укрыться от неминуемой смерти? В Дубровнике? Но он столько зла сделал дубровчанам, что они, если бы даже и приняли его сейчас, в ближайшем будущем с удовольствием с ним расправятся. Просить защиты у Людовика Венгерского? Но своим союзом с Венецией он сам подписал себе смертный приговор, который Людовик не преминет привести в исполнение.
— В Ужице! Только в Ужице! Это наша последняя и самая верная надежда, — воскликнул жупан и сам первый вскочил в седло.
Там не оставалось большой рати, но там были неприступные стены.
Когда об этом доложили князю Лазарю, он тут же повернул свое войско к Ужице и обложил эту крепость. Осада предстояла долгая, ибо сама природа позаботилась о том, чтобы сделать эту крепость неприступной. Высокие каменные стены с трех сторон омывались водой реки Цетине и лишь северная сторона была более-менее уязвимой. Но именно поэтому
Мудрость народная потому и мудра, что на все случаи жизни имеет свое толкование. К примеру, если в народе говорят: «Беда не приходит одна», — значит готовься принять на себя шквал ударов судьбы. Нечто подобное довелось испытать на себе в 1373 году братьям Балшичам. В начале года умер Стратимир, старший брат, не доживший совсем немного до светлого часа падения жупана Николы Алтомановича. Похоронив брата, Джюрадж и Балша, собрав войско, ринулись занимать Требине и Конавле, не без оснований опасаясь, как бы то же самое не предпринял бан Твртко. Джюраджу, наконец, удалось договориться и с Брюкнером, который вместе со своими рыцарями, прельстившись златом зетских великашей, перешел к ним на службу. Хоть и изрядно поредевшее и постаревшее, это рыцарское войско все еще представляло собою грозную силу и не каждый великаш мог похвастаться такими наемниками. Однако в самый неподходящий момент к Балшичам примчался на взмыленном коне и сам едва живой гонец от Карла Топии, албанского великаша, владельца Драча.
Женившись на родной сестре Балшичей Каталине, Карл Топия тем не менее далеко не всегда почитал родственные связи и не раз совершал набеги на владения своих шуринов. Впрочем, больше так — для острастки. Да и братьям доводилось бивать зятя. И все же коли общие дела и несчастья того требовали, все они — и Балшичи, и Топия — выступали всегда заодно, сообща. Вот и на сей раз они с искренней тревогой восприняли известие, принесенное гонцом, о том, что на Топию напали какие-то неизвестные рыцари, что они грозятся отбить у Топии Драч и захватить всю Зету и Албанию.
— Сколько их? — обеспокоено спросил Джюрадж.
— Много. Пока их никто не сосчитал, но один такой рыцарь, не раздумывая, бросается на десятерых наших ратников, и те бегут, словно куропатки, завидев когти ястреба, — гонец говорил, по-прежнему шумно вздыхая, и было непонятно, то ли он все еще никак не отдышится после быстрой скачки, то ли напавшие на них рыцари до сих пор вызывали у него такой трепет.
— Долго раздумывать здесь нельзя. — Джюрадж из всех братьев отличался быстротой ума и способностью мгновенно оценивать ситуацию, за что и пользовался уважением среди всей зетской и даже сербской властелы. — Придется мне, Балша, одному доводить дело до конца. Я оставляю себе в помощь Брюкнера, а ты с тысячью лучших ратников завтра же отправляйся в Драч. Мы свернем шею всякому, кто покусится на наши владения.
Однако здесь даже расчетливый и осторожный Джюрадж едва не просчитался.
Брат наваррского короля Людовик, герцог Наваррский, женился в 1365 году на Анне или Йованке, герцогине Драчской, представительнице семейства, чьей родовой вотчиной еще совсем недавно был албанский город Драч. Это семейство без всяких церемоний изгнал с насиженного гнезда набравшийся дерзости и силы Балша-старший с помощью трех своих сыновей-богатырей. Будучи весьма искушенным правителем и хорошим воином, Людовик не без оснований возмечтал вернуть (а точнее, присоединить к своим владениям) Драч и прилегающую к нему область. Однако это была задача-минимум. В дальнейшие его планы входил захват Зеты, где правили Балшичи, а затем и всего Рашского королевства, то есть Сербии. Для осуществления своих далеко идущих планов Людовик
Балша II, узнав, в каком месте остановился Ингеррам после своих весьма удачных схваток с Карлом Топией, решил тут же, без подготовки и неожиданно, атаковать его. Балша уже знал, что рыцарей всего шестьсот и, имея при себе тысячу отборных ратников, он считал схватку с ними если и не легкой прогулкой, то и не чем-то архисложным. Высланные вперед лазутчики донесли, что все Ингеррамово рыцарство расположилось на привал в ближайшем селе, что всего лишь в полудневном переходе от Драча. Это означало, что уже завтра Ингеррам будет атаковать Драч. Балша развернул свое войско в боевой порядок, разделил его на две равные части и самолично повел в бой одну полутысячу. Вторая же полутысяча должна была идти в обход и без промедления также вступать в бой. На полном скаку Балшины ратники выскочили в поле, где уже жарились на кострах десятки бараньих и говяжьих туш, предназначенных для рыцарской трапезы. Сам Ингеррам — огромный, под два метра ростом, с плечами в два обхвата — сидел в полном рыцарском облачении, покрытый красным плащом, лежавшем на земле, словно крылья дракона, лишь сняв с рыжеволосой головы шлем, в тени разлапистого дуба, также поражавшего окружающих своими могучими размерами. Рыцари отдыхали. В беспечности обвинять их было нельзя. Можно сказать, что они в этот час просто расслабились. Да и то сказать: своей воинственностью и неустрашимостью они настолько запугали местных жителей и ратников Карла Топии, что им и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится на них напасть. Поэтому появление Балшиного войска было для рыцарей полной неожиданностью. Однако беспримерная выучка и огромный опыт боевых действий не позволили им ни на миг растеряться. Уже через десять минут они, все как один, сидели на своих бронированных конях, готовые в любой момент по приказу вступить в бой.
— К нашему другу Карлу Топни, вероятно, подоспела помощь, — загремел, будто пушечный выстрел, Ингеррам. — Возможно, и сам Джюрадж Балшич спешит познакомиться со мной. Что ж, буду только рад столь близкому знакомству. — Ингеррам взмахнул рукой, давая знак своим рыцарям. — Главное, тылы берегите. Знаем мы этих вояк. В кустах где-нибудь затаилась другая часть.
Ратники Балшича уже врезались в ряды рыцарей. Завязалась сеча, давно в этих местах не виданная.
— Ну что ж, Балшич, тебя-то мне и нужно. — Ингеррам из Куси вогнал шпоры в бока закованного в латы своего богатырского коня.
Битва продолжалась едва ли не два часа. Даже вступление в бой второй полутысячи во главе со Скадарским властелином Будимиром не смогло изменить ее исход в пользу Ингеррама. Десяток рыцарей смело вступали в схватку с сотней Балшиных ратников, и вскоре последние, оставив на поле чуть ли не треть своих товарищей, пускались в позорное бегство, лишь бы уйти подальше от не знающих пощады меча и булавы, сверкавших подобно молнии в бронированных руках рыцарей.
Ошеломленный таким позорным для него ходом битвы, Балша попросту растерялся, весь пыл его смешался с пылью, которую подняли копыта его коня, когда он с горсткой дружинников покидал поле битвы. Заметив бегство своего господина, начали беспорядочно отступать и Бал-шины ратники, оставляя на поле убитых и раненых своих товарищей, в числе коих оказался и властелин Будимир. Ингеррам приказал не преследовать бежавших. Необходимо было сохранить силы перед завтрашним походом на Драч, который, впрочем, рыцари заняли без боя, так как Топия, узнав о поражении Балши, бежал из города вместе с гарнизоном, а драчане, не желая искушать судьбу, уже при появлении рыцарей просто-напросто открыли перед ними ворота.
Лучшие силы Зеты и Албании, которые собрал воедино и привел под Драч Джюрадж Балшич (правда, за исключением рыцарей Брюкнера, которых Джюрадж берег для самого последнего случая), были разбиты Ингеррамом с поразительной легкостью. Брюкнер, увидев в Ингерраме достойного противника, требовал, чтобы Джюрадж предоставил ему возможность сразиться с ним. Но Джюрадж об этом не хотел и слышать. И вот сейчас все трое — Джюрадж, Балша и Карл Топия — собрались на совет. Нужно было искать какой-то выход из этой неизвестно откуда свалившейся напасти. Под угрозой была держава Балшичей, под угрозой находилось их могущество, в конце концов, и сама жизнь всех троих оказалась в опасности.