Дань с жемчужных островов
Шрифт:
Судя по оживлению, царившему возле дворца, то и дело прибывавшим роскошным паланкинам и легким богатым каретам, сегодня владыка Шандарата проводил как раз очень большой прием. Тронный зал был полон гостей, но не обилие красивых женщин и блестящих нарядов поразило киммерийца, а то, с каким тонким вкусом и умом был обставлен зал. Он был велик и просторен, в стенах на одинаковом расстоянии друг от друга светились узкие зеркала, над которыми в веерных подсвечниках горели витые свечи. Их было настолько много, что весь громадный зал сиял теплыми золотистыми тонами. Освещение было продумано так ловко, что легкий ореол окружал толпу гостей блеском, который украшал и выделял каждого, превращая даже самую простенькую женщину в неописуемую красавицу, придавая всем благородство и необычайную изысканность. Весь свет и блеск были направлены в середину зала и на трон, а ближе к стенам четкие контуры предметов постепенно расплывались, и едва уловимое мерцание, походившее на легкий туман в лунном свете, струилось и плыло к потолку.
Противоположная от парадного входа стена была целиком зеркальной. Возле нее на возвышении стоял белый трон с высокой спинкой, которую венчал изящный золотой кораблик. На трон с продуманной небрежностью была накинута пурпурная мантия, ниспадавшая мягкими складками к его подножию. Возле него стоял владыка Ашарат в наряде из серебристой ткани, напоминавшем металлические доспехи. Седую благородную голову украшал тонкий обруч из белого металла, украшенный замысловатым узором из синего и голубого жемчуга. Хотя владыке уже давно минуло шестьдесят, подтянутое мускулистое тело и лицо, которое пощадила старость, говорили о том, что он полон сил и здоровья и пока не собирается передавать трон Илкасу, сыну своей сестры. Умные, проницательные глаза внимательно смотрели на гостей, и каждого входящего в зал владыка встречал легкой улыбкой и едва заметным кивком, однако при этом всем казалось, что Ашарат рад видеть именно его.
Конан и Талаи, приблизившись к трону, положили ладони на рукояти мечей и почтительно склонили головы, ожидая, когда владыка заговорит первым, и он не заставил их долго ждать.
— Я рад приветствовать доблестных воинов моего господина, Илдиза Туранского, — бархатным глубоким голосом проговорил Ашарат.
— В твой блистательный город нас привело поручение туранского властителя, — ответил Талаи, — мы…
Но владыка не дал ему продолжить.
— Дела — чуть позже, — улыбнулся он, и сотнику ничего не оставалось делать, как согласится.
Гости продолжали прибывать. Когда все приглашенные засвидетельствовали свое почтение владыке Шандарата, молчаливые слуги внесли резные столики на тонких изогнутых ножках, уставленные бутылями с напитками и хрустальными вазами с фруктами. Ашарат поднял руку, еще раз приветствуя собравшихся, и спустился с возвышения. Торжественная часть приема была закончена.
— Следуйте за мной, — обратился владыка Талаи и Конану и решительно зашагал к широкой мраморной лестнице, ведущей из тронного зала в башню.
Они поднялись в просторный зал, не менее великолепный, чем тронный. На полу лежал мягкий пушистый ковер с четким геометрическим рисунком. Поилок был расписан рукой настолько талантливого художника, что казалось, люди и животные, изображение в сценах битв и охоты, просто замерли на миг и вот-вот оживут. На однотонных стенах висели доспехи разных времен и народов и всевозможное оружие.
Его было так много, что Конан чуть не забыл, зачем пришел во дворец. Ему, избравшему ратное дело своим ремеслом, было тут на что посмотреть. Он даже остановился, но Талаи дернул своего спутника за руку и ожег его свирепым взглядом. Ашарат заметил эту секундную сценку, но ничего не сказал, а лишь едва заметно улыбнулся и, подойдя к стене, нажал на яркий рубин, вделанный в рукоять одного из кинжалов. Часть стены отодвинулась, и открылся проход в небольшую комнату, куда владыка жестом пригласил туранских воинов.
Это оказался тайный кабинет Ашарата. Вдоль стен на полках, идущих от пола до потолка, стали многочисленные книги в кожаных переплетах, посредине возвышался массивный стол, а возле него были расставлены удобные мягкие кресла.
— Присаживайтесь, — пригласил владыка и указал на кресла. — Теперь мы можем поговорить о делах.
— Приближается срок уплаты дани с Жемчужных островов, — решительно начал Талаи.
— Так, — кивнул Ашарат. — Я никогда не забываю об этом.
— Илдиз Туранский, — как будто не замечая слов Ашарата, продолжил сотник, — послал нас известить тебя, что отныне намерен отказаться от твоего посредничества и будет присылать за данью на Архипелаг свои боевые корабли.
— Но дань уже собрана, — возразил Ашарат, — и подготовлена к отправке. Через два дня судно с жемчугом должно покинуть шандаратскую гавань.
— Мы прибыли на двух галерах, — сказал Талаи. — Илдиз велел нам забрать дань и доставить ему.
— Долг вассала — подчиняться приказам своего господина, — ответил владыка. — Но я считаю решение Илдиза Туранского неразумным. Ему невыгодно самому собирать дань.
— Почему? — удивился сотник. — Наши корабли уже здесь. Просто обратно мы поплывем с грузом.
— И не довезете его, — продолжил владыка фразу Талаи.
— Ты сомневаешься в нашей честности?! — воскликнул Конан, забыв, что разговаривает с правителем города, в котором сейчас находится.
— Нисколько, — улыбнулся Ашарат. — Позвольте напомнить вам, друзья мои, что на море Вилайет полным-полно пиратов. Нисколько не умаляя ваших достоинств и будучи уверенным в доблести туранских воинов, я все же смею утверждать, что двум военным галерам не справиться с пиратами, которые знают, каков груз этих галер. Ставка слишком высока. Перлам с Жемчужных островов цены нет.
— Но ты-то многие годы переправляешь в Туран жемчуг, и ни разу не было случая, чтобы пираты позарились на него, — возразил Талаи.
— Придется приоткрыть вам некоторые секреты, — вздохнул Ашарат.
И он рассказал вот что. Шандарат, будучи самым северным крупным портом на Вилайете, основную часть доходов получал от торговли. Красное Братство, безраздельно властвовавшее на море, естественно, развитию торговых отношений сильно мешало, ибо купцы, прекрасно знавшие о беспощадности и алчности пиратов, предпочитали передвигаться по суше. Когда угроза опустошения юродской казны стала реальностью, правитель города решился на вполне оправданный и довольно разумный шаг. Он договорился с обеими сторонами. Теперь у Шандарата были заключены договоры и с купцами, и с пиратами. Те и другие платили городу дань, за что торговцам обещалась безопасность, а пиратам было дозволено спокойно обирать те корабли, на мачтах которых не висел вымпел, выданный в Шандарате. Мореплавание, став гораздо более спокойным и надежным делом, восстановилось, купцы хлынули на богатые рынки северного порта, п пираты в крайних случаях могли рассчитывать на поддержку сильного владыки.
Все, казалось бы, утряслось, однако дань, собираемая с Жемчужных островов, по-прежнему оставалась слишком лакомым кусочком, чтобы можно было рассчитывать на честное слово членов Красного Братства. Тогда изворотливый ум Ашарата подсказал ему блестящий выход из сложного положения. О том, когда и на каком судне повезут дань, туранскому правителю, теперь знали только три человека: сам Ашарат, его доверенное лицо и капитан корабля. Доверенные лица часто менялись по выбору владыки, и потому узнать заранее их имена было невозможно. Назначенный Ашаратом человек присматривал подходящий, по иго мнению, парусник и извещал капитана, что жемчуг привезут на борт. Однако к этому дню на судне не должно было оставаться ни одного человека, кроме доверенного. Он сам прятал сокровище, иногда в одном месте, а иногда и распределяя по всему кораблю. Перлы могли находиться где угодно, вплоть до обшивки.