Данайцы
Шрифт:
В комплекте ЗИП №1, предназначенном для внешних работ, находилась дисковая пила. Ее использование внутри корабля запрещалось категорически, но все произошло как по наитию, ни о каких запретах я и подумать не успел. Замок со срезанным предохранителем выскочил из цилиндра, крышка люка с ленивым чмоком герметика откинулась на петлях.
– Там… – стал я оправдываться не то перед Юлией, не то перед самим собой, заталкивая пилу обратно в ЗИП. – Мы… пылесос… сейчас… – С этими словами я полез в люк и, минуя стыковочный узел, спустился в жилой отсек.
Сначала я подумал, что ошибся дверью, ей-богу, на лице у меня застыла улыбка жертвы розыгрыша.
Предбанник
Юлия смотрела на меня через люк, я позвал ее спуститься вниз.
В руках у нее были часы – я почему-то обратил на них внимание. Она пыталась надеть и, встав рядом со мной, продолжала возиться с неподатливым ремешком. Как будто самое важное для нее сейчас были часы. Она, впрочем, так и не надела их, спрятала в карман и, поджав губы, вытащила из груды хлама какую-то книгу без обложки, взяла ее двумя пальцами за край и стала разглядывать, словно лягушку.
Признаться, если бы она взялась задавать вопросы, я бы стал нервничать, может быть, кричать. Но, не сказав ни слова, с самым серьезным видом она принялась исследовать хлам. И я, уже приготовившийся к погружению в восклицательную чушь, передохнул, отёр испарину со лба и тоже взялся разгребать хлам.
Нам нужно было добраться до следующего люка, из предбанника в собственно жилой отсек, но, как выяснилось, люка этого вообще не было. Круглое отверстие в полу вместо него прикрывал гнутый лист фанеры с надписью «Не бросать!». Отодрав фанеру, я пошарил в черном отверстии рукой и невольно отдернул ее: ток горячего, влажного, как из бани, воздуха коснулся моих пальцев. Юлия подала мне фонарик, но луч его вязнул в клубах пара, точно в снегу. Нам были видны лишь собственные руки. Тогда я взял обрезок доски и бросил его в дыру. Мое тело и мысли как будто делились между собой. Я что-то еще бросал в дыру, а мысли трусливо, наперебой шептали мне, что дыра бездонна и что только этим можно объяснить отсутствие звуков падения – ведь их, звуков-то, я и не слышал.
– Нужно, – обратился я к Юлии, задыхаясь, – что-нибудь длинное… Палку какую-нибудь.
– Нет, – ответила она. – Туда нужно спуститься и закрыть воду.
– Какую воду?
– От которой пар.
Ее присутствию духа можно было позавидовать. То, к чему моя мысль пробивалась с таким трудом – а я, признаться, уже не только думал, что у дыры нет дна, но и был готов списать образование пара на соприкосновение теплого воздуха корабля с вакуумом, – Юлия определила практически с первого взгляда, наверняка. Пар – значит, где-то протекает вода и что-то ее нагревает. Не слышно звуков падения – значит, что-то их скрадывает, скорей всего, что-нибудь мягкое.
Спустившись в дыру по тросу, я оказался на мокром тюке. Тюк этот занимал всю площадь отсека, я ходил по нему, как по сжиженному облаку. Под тюком и по углам отсека пузырилась вода.
«Да ведь это спальня», – осенило меня.
На месте тюка должна была находиться наша спальня. В копии корабля на Земле в этой спальне мы прожили целую неделю. Обшитые орехом стены, столики под дуб, имитация окон – я помнил все это слишком хорошо, чтобы сейчас, расхаживая по отвратительному чавкающему тюку, мог подыскать хоть какое-нибудь объяснение столь чудовищной метаморфозе. Помнится, против кровати были даже поставлены напольные часы с маятником, и на мой вопрос, к чему именно часы с маятником? – ведь во время невесомости они будут обязательно останавливаться либо ломаться, – кто-то из ястребов-пердунов ответил, что не та эта техника, чтобы ломаться, что не совсем это часы и что маятник их не совсем маятник, да и, вообще, сказать по совести, сами они не очень-то понимают всю эту «ерундистику».
Для того чтобы добраться до следующего люка, мне понадобилось бы куда-нибудь убрать тюк, но я не видел, как это возможно сделать. Я промок до нитки. На какое-то время я вообще перестал понимать, где нахожусь. С потолка падали холодные капли конденсата, стены были покрыты ржавчиной. Ногами я мог чувствовать неравномерные уплотнения в податливых недрах тюка, как если бы начинка его была переложена чем-то твердым. Густо и влажно пахло плесенью.
Вскарабкавшись обратно в предбанник, я уселся на краю дыры и коротко пересказал Юлии все, что видел внизу. Она молча смотрела на меня, наматывая веревку на пальцы. В мыслях моих по-прежнему царил разброд, и за неимением лучшего, подобно наказанному ребенку, у которого отобрали хорошие игрушки, а оставили старые да поломанные, я всерьез возился с рассуждением о том, что было бы, попытайся я открыть люк штатным порядком, а не возьмись за пилу.
Наконец, отложив веревку, Юлия поднялась в кабину. Оттуда послышались звуки включения и выключения радиостанции – она проверяла связь. Связи не было. Я же, продолжая свое рассуждение, всерьез оценивал возможность обнаружения за проклятым люком не того, что за ним обнаружилось, и не того, посреди чего я находился, а того, чего я ждал тут увидеть. Видимо, природе глупости человеческой в равной степени свойственна как ложная гордость, так и манера приписывать себе авторство дурной действительности. Мое решение воспользоваться пилой как будто сводилось к неверному выбору направления: нужно было идти налево, а я пошел направо, и вся недолга. Еще болея этим мизерным открытием, запинаясь о ступени, я поднялся вслед за Юлией в кабину. Здесь я увидел, что она наряжается в скафандр, однако поначалу ничуть не удивился ее действиям и даже подал ей тяжелый рукав, в который она не могла попасть рукой.
– Постой! – С глаз моих как будто упала завеса, я рванул рукав обратно к себе. – Да ты что делаешь? Ты что?
– Ничего, – ответила Юлия и ждала, пока я отпущу рукав. – Еще немного, и я лопну.
Не понимая, я продолжал держать рукав, и тогда она вытащила его из моей руки:
– Или, может, покажешь, где туалет?
Я и думать забыл, что скафандры оборудовались канализационными коллекторами. Минуту погодя, перебравшись в командный отсек, я последовал примеру Юлии, тоже принялся облачаться в скафандр. Система удобная, что и говорить, и все-таки к этим портативным удобствам я отношусь сдержанно, принцип «все свое ношу с собой», по-моему, тут реализуется слишком буквально. Однако скафандр натолкнул меня на неожиданную мысль: я решил, что добраться под тюком к люку будет возможно в невесомости.
Юлия, сколь ни странно, поддержала меня.
Каково же было наше удивление, когда поначалу компьютер отказался выключать двигатели, а затем отказался передавать управление на ручной привод. Это уже было нечто много похуже тюка. Я набирал соответствующие команды несколько раз, и всякий раз на дисплее появлялось одно и то же сообщение красным: «Некорректная попытка ввода». В режиме диалога машина повела себя не менее загадочно.
Вопрос: «Что значит «некорректная попытка ввода»?
Ответ: «Попытка ввода некорректных данных».