Данэя
Шрифт:
— Дед не велел.
— Можно будет навестить его?
— Я дам знать, — он не стал больше ничего говорить им.
… Марку было немного лучше на следующий день.
— Вот видишь: опять обошлось. Рано панику подняли. Привыкли, понимаешь, чуть что — спешить со своими любимыми пересадками. Хорошо, что я не дал.
Дан не стал спорить.
— Улучшение временное — нового приступа следует ждать в любой момент. И тогда произойдет инфаркт: это может значить одно — его конец, — сказал ему врач.
Но
— Лейли — не знает обо мне?
— Нет.
— И не надо: ей нельзя волноваться.
— Я сказал только Эе. И твои трое ребят знают: они приходят сюда.
— И сейчас здесь?
— Здесь.
— Славные ребята. Ты попроси пропустить их ко мне.
— Тебе нужен покой.
— Мне хорошо с ними. Они бывали у меня дома: я привык к ним.
— Знаешь, они называют тебя Дедом.
— Знаю, — Марк улыбнулся. — Попроси: пусть их пропустят.
Марку день за днем потихоньку становилось лучше; он посмеивался над опасениями врачей — но они не спускали с него глаз.
Худшее, что могло произойти, во всяком случае, оттягивалось. Другая забота вновь заняла первое место: Лейли должна была родить со дня на день, и Дан держал ее почти под непрерывным контролем. Роды предстояло принимать ему.
— У него большой опыт: он первоклассный акушер, — подбадривала Эя Лейли.
… Дан связался с Марком — извинился, что не сможет навестить: у Лейли начались схватки.
— И чудесно. Нечего ко мне ехать. Сообщи, когда он родится, — я буду ждать.
И вот Дан держит новорожденного. Теперь уже — своего внука. Рядом Эя, ассистировавщая ему.
Обработав ребенка, поднес его к Лейли: показать. Потом позвал Сына и Дочь.
— Держи! — сказал он Сыну. — Твой!
— Маленький! — Дочь сияла.
И в эфир пошло сообщение: ребенок родился! Марку, Еве, Ли, Полю, Рите, — и тысячам других, с нетерпением ждавшим этой вести.
И следом за радостным событием, совершившимся днем, другое. Ночью: инфаркт миокарда — у Марка. Дан сразу же уехал в клинику.
Лейли лежала, время от времени просыпаясь и посматривая в сторону детской камеры, где спал маленький. Лал дежурил возле сына. Обоим ничего не сказали о Марке.
Марк был плох: инфаркт, довольно обширный — правда, в меньшей степени, чем ожидали врачи. Но они не скрывали опасений, что за ним следом может почти сразу последовать второй. Марк лежал неподвижно; но состояние, казалось, опять сколько-то улучшилось.
— Ведь и до применения пересадок большинство не погибало от инфаркта, — сказал Дан врачам.
— С таким сердцем — спасти удавалось редко. Повторный инфаркт может сразу убить его. Он приносит себя в жертву собственным взглядам.
— Мы вправе делать это: не щадить себя самих. Мы против использования доноров-смертников. Нас будет все больше, и вам следует искать другие средства лечения.
— Это сложно.
— А система непрерывного наблюдения?
— Конечно: самое эффективное, что может быть. Но о ней мы пока можем только мечтать. Ты же знаешь, как ее трудно создать.
— Знаю.
— Поэтому надо спасать пока людей существующим надежным способом.
— Нет: он бесчеловечен. Надо бороться за создание СНН.
— В этом мы готовы поддержать тебя.
— Врачи — представители самой гуманной профессии. Я верю, вы все поймете, что нельзя спасать жизнь одних, отнимая ее у других: врач — не может быть одновременно убийцей.
— Но сейчас — мы не в состоянии иначе спасти твоего друга.
— Ему же опять немного лучше.
Врачи пожали плечами.
Марк лежал не шевелясь. Взгляд его уходил куда-то внутрь: о чем-то он думал. Говорить почти не мог. И только спросил:
— Маленький как там?
Дан рассказал ему; впрочем, он слишком мало видел внука.
— Жаль, что мне не придется увидеть его не на экране!
… Дан сказал об этом Эе.
— Если бы можно было привезти ребенка в клинику.
— Как он?
— По-моему, слабеет непрерывно.
— Мы должны выполнить его последнее желание.
— Как сказать Лейли?
— Я это сделаю. А ты подготовь Марка.
…Лейли протянула сына к Марку. Он смотрел, жадно: маленький, удивительный человечек. От присутствия его вдруг куда-то ушло ощущение неотвратимой, близкой смерти: малыш прогнал ее.
А он сморщил личико и стал плакать, до смешного отчетливо издавая: «Ля, ля!» В глазах Марка появилось недоумение.
— Его скоро пора кормить, — сказала Лейли: — раскричался раньше времени. Придется уходить. — Эя увидела, как сразу погрустнел Марк.
— Корми здесь! — сказала она.
Малыш энергично сосал. Марк смотрел, и в лице его все больше читалось умиротворение, глаза лучились теплом.
— Хорошо! — прошептал он, когда Дан склонился к нему, прощаясь. — Прекрасно! Если я все-таки не выкарабкаюсь, то умру спокойно. Скажи ребятам, что Дед ждет их сегодня.
— Дедушка! Ты выздоровеешь — мы с тобой положим его в коляску и пойдем вместе гулять, — сказала Дэя, целуя его на прощание.
— Обязательно, девочка!
А ночью Дана разбудил сигнал экстренного вызова.
— Скорей, сеньор! — сказал дежурный. — Второй инфаркт.
Большая группа врачей стояла возле Марка в реанимационной камере. Наготове операционные роботы. Светились экраны и индикаторы кибер-диагноста, — но и без них было видно, насколько плохо обстоит дело.
Абсолютно белое лицо Марка было искажено болью. На мгновение он открыл глаза: