Данэя
Шрифт:
Вспомнилось, как однажды, когда во время одного из прилетов он явился в Институт исправления, чтобы побыстрей увидеть ее. Дзин произнес тогда, глядя на них обоих:
— Когда у вас будут дети, сынок… — он улыбнулся, не окончив фразу. Дэя не вслушивалась, целиком поглощенная наблюдением за приборами.
Он всегда называл его — «сынок», а Ли его — «отец». Дзин и относился к нему как сыну: ведь его считала своим сыном Ева. У них дети не могли появиться — и так же, как Ева, Дзин ждал, когда появятся они у Ли: это будут их с Евой внучата. Тем более что их матерью
Внуки! Их когда-то обещал Еве Ли. Обещал, — но теперь вряд ли когда-нибудь сможет выполнить свое обещание. А Дэя ничего не знала, и так мучительно сознавать, что она так близко (Малый космос — всё равно, что Земля), и все время быть вынужденным молчать.
Она счастлива — у нее есть Уно. А ему — надо уйти: несмотря на боль, нужно оставаться человеком. Поэтому лучше улететь — далеко отсюда: на Землю-2.
Лететь ли туда: на Землю-2? Куда так стремится Лал, родившийся там.
Годы прошли: сын подрос и уже заканчивает гимназию. А вопрос все стоит перед ней — решения, окончательного, еще нет. Сейчас он встал особенно остро.
Вопрос этот — ее самое больное место. Милан, который когда-то, еще будучи врагом, угадал и впервые задал ей его, что еще до сих пор не может простить себе — тут не причем. Она сама это знала — с самого начала, но остановить ее оно не могло.
Первое время главным оставалось, что он — сын Дана, и потому она с ним. Потом многое постепенно изменилось. Да — окончательно с рождением Марка. Лал стал ей дороже Дана, хотя и не сумел совсем вытеснить из сердца. Сложно это, — но она как-то привыкла.
Здесь Дан, Эя. Поль. Рита и Милан. Там их не будет. Только Лал. Один. Пройдут еще годы, и неотвратимо приблизится то, от чего не уйдешь: даст себя знать огромная разница их возрастов.
Что делать тогда? Лишить Лала полноценного существования? Нет! Расстаться с ним? Именно тогда — и убедить его найти себе другую, чтобы с ней прожить до конца своей жизни, когда ее, Лейли уже давно не будет. Удастся ли? С каждым годом это будет трудней и трудней.
Так не лучше ли это сделать сейчас? Лал ведь не откажется от своей родной планеты даже ради их любви. Но, выход этот — неимоверно тяжел для них обоих. И главное — Марк: ни с кем из них не захочет расстаться их сын.
Другой выход: нахождение ее в анабиозе, пока их возрасты не сравнятся. Но она знала: перенеся его, после гибели Малыша он, его родители, его сестра — без ужаса не могли даже слышать само это слово. Но неизвестно — что он предпочтет, если предложит она ему расстаться навсегда.
Есть ли еще какой-нибудь выход? Она не знала тех, кто мог бы что-то подсказать. Никто: даже Дан, даже Эя — в их жизни подобная проблема не вставала.
В какой-то момент она рассказала все Ли. Такой уж он был, что ему говорили самое сокровенное, трудное. И еще — она перехватила взгляды, которые он мельком бросал на Дэю, и все поняла: кто еще так мог понять, как она?
— Спасибо! — сказал он ей: почему-то от ее рассказа ему стало чуть легче. Потом задумался.
— Когда, уходя в мировое
— Да, конечно. — Что могло это дать ей? Кроме киборгов, никто не летает на таких скоростях в межзвездном пространстве: форсированный разгон до субсветовой скорости обычный человеческий организм выдержать не в состоянии. И то, полет их длится более ста лет: гиперэкспрессы должны вытеснить звездолеты-киборги.
Ли, очевидно, подумал то же самое. Глаза его стали еще грустней, чем они были почти все последнее время. Чужую боль он чувствовал острей, чем свою — именно за это любили его еще с детства, и потому он был всегда всем нужен.
— У нас еще есть время подумать, — больше пока сказать он ничего не мог. — Ведь нет совершенно безвыходных положений.
— Ты так считаешь и в отношении себя? — не удержалась она.
Он опустил голову. Ей казалось, еще миг, и он — этот герой Космоса, совершивший не один подвиг, которые вошли в легенды космонавтов, зарыдает.
Нет, он справился, не издал ни звука. Они долго молчали.
— Мне — надеяться нечего! — наконец произнес он глухо: после сказанного ему ею, Ли считал себя не в праве таиться.
— Да: Дэя любит его. Тут ничего не поделаешь. Ты опоздал, как я когда-то. Но тоже — как я, ты должен стать как-нибудь счастливым. Обязательно!
— Может быть. Только, наверно — не скоро.
…«Время подумать» — его в обрез. Надо что-то решать, пока не поздно.
Лейли включила воспроизведение записи: зазвучала, зарыдала скрипка — играл Дан.
А он в это время шел по аллее парка. Далеко осталась окраина города; Дан шел, не замечая дороги.
Надо было стряхнуть усталость. В последние дни шли интенсивные, напряженные совещания: близился отлет сверхгигантского гиперэкспресса. Сразу после этого собирались приступить к созданию СНН — и не только ее: все это уже становилось реальностью и рассматривалось на заседаниях Высшего совета координации, куда Дан регулярно приглашался. Еще одна задача входила в число неотложных: выход на постоянный Контакт.
За десять лет расшифровка записи почти не сдвинулась с места. Отдельные мелкие догадки, шажочки, микроуспехи — до окончания работы, до прочтения записи было далеко, даже неизвестно — насколько.
Арг, значительно разгрузившись после окончания строительства суперэкспаесса, выступил с совершенно неожиданным предложением: осуществить посылку новых сигналов в гиперпространство. Для этого кроме Экспресса, остававшегося на границе Малого космоса Земли, нужно изготовить еще несколько гиперэкспрессов и отправить их к Земле-2: они должны вести посылку сигналов вблизи места первого выхода на Контакт. Для их изготовления можно было использовать уже имеющиеся космические стапели и две секции гипераппарата, оставшиеся за счет решения, появившегося уже в процессе завершения строительства сверхгиганта.