Даниелла
Шрифт:
— Я огорчил вас?
— Нет.
— Так я могу надеяться…
— Всего, если вы меня любите, и ничего, если не любите меня.
Это было сказано так решительно, что я был поражен ее ответом.
— Что вы подразумеваете под словом любить? — спросил я.
— Разве вы не знаете значения этого слова?
— Я никогда не любил.
— Почему?
— Потому, вероятно, что мне не удавалось встретить женщину, достойную такой любви, как я понимаю это чувство.
— Вы, верно, не искали?
— Любви не сыщешь, если бы и вздумалось искать ее. Ее встречаешь иногда вовсе неожиданно.
—
— Как это знать?
— Вот уже полмесяца, как вы меня знаете.
— Но я знаю вас не более, чем вы меня.
— Так вы думаете, что для любви нужно знать друг друга лет пятнадцать? Другие не то говорят.
— Вы не ответили на мой вопрос. Что понимаете вы под словом любить?
— Принадлежать друг другу.
— Надолго ли?
— На все время, пока любишь.
— У каждого своя мера верности. Я не знаю своей; как велика ваша?
— Я тоже не знаю.
— То есть, вы еще не имели случая испытать ее? — сказал я очень серьезно, думая про себя: «Рассказывай другим, голубушка!»
— Я не имела случая испытать свою верность, потому что никогда не знала взаимной любви.
— Будем друзьями — это вас ни к чему не обязывает; расскажите мне, как это было?
— В первый раз это случилось здесь; мне было тогда четырнадцать лет. Я любила… Тарталью.
— Тарталью! — но я должен был давно догадаться.
— Это было так глупо с моей стороны; он и тогда был такой же отвратительный, как и теперь. Но я чувствовала потребность любить. Он первый заговорил со мной о любви, как говорят с взрослой девушкой, а мне надоело быть ребенком.
— Хорошо; по крайней мере, вы откровенны. И… он был вашим любовником?
— Мог бы им быть, если бы искуснее меня обманывал; но у меня была приятельница, за которой он ухаживал в то же время и которая открыла мне это. Поплакав вдоволь, мы поклялись друг другу презирать его и смеяться над ним; а так как у нас еще было немножко ревности, мы то и дело указывали друг другу на его безобразие и глупость, и так хорошо вылечились от любви, что после не только не могли смотреть на него, но даже и говорить о нем.
— Ну, слава Богу, с этим все кончилось благополучно. А другой?
— Другая любовь пришла гораздо позже. Беда к чему-нибудь да пригодится. Досада и стыд, что я могла мечтать о Тарталье, сделали меня более недоверчивой и более терпеливой. Многие ухаживали за мной; ни один мне не нравился. Я презирала мужчин, и так как это придавало мне вид высокомерия и разборчивости, кокетство мое и моя гордость были удовлетворены. Мне бывало иногда скучно так чваниться, но, по счастью, я выдержала, и все оставалась такой. Не имея приданного, если бы я вышла замуж в ранней молодости, я была бы теперь нищей, да еще, может быть, с кучей детей и с пьяным или ленивым мужем, у которого, пожалуй, нашлась бы и тяжелая рука в придачу.
— Все так; но кто же был предметом второй любви?
— Погодите… это был лорд Б…
— Ай-ай, а я считал его человеком чистых нравов!
— Он таков и есть. Он никогда не ухаживал за мной и никогда не знал, что мог ухаживать.
— Вот еще непорочная любовь!
— Любовь всегда непорочна, если она искренна; а так как леди Гэрриет и слышать не хочет о своем муже, хоть и ревнует его, из опасения чужих толков, то мне не грех было бы стать ее соперницей, лишь бы это было втайне и не расстраивало бы их. Но и этого не случилось, потому что… раз, в Париже, я видела милорда пьяным. Это бывает с ним не часто, когда ему становится уж очень горько. Мне пришлось укладывать его, чтобы жена не заметила. Пьяный, он показался мне таким безобразным, таким старым, со своим бледным лицом и лысиной без парика, таким смешным в своем несчастье, что прихоть моя разом пропала. Он славный человек, и я всегда буду любить его; я только о нем одном жалею из целой семьи; но если бы пришлось выбирать его в отцы или в мужья, я лучше хотела бы быть его дочерью, чем женой.
— Ну, с двумя мы покончили; каждый принес вам свою долю разочарования, кто ж третий?
— Третий? Третий вы.
За это следовало еще раз поцеловать.
— Постойте, — сказала она мне после другого поцелуя, — вы откровенны со мной, и я должна заплатить вам тем же. Я вас страстно любила, но теперь уже не так, и я могла бы исцелиться от этой любви, как вылечилась от других.
— Скажите же, что может излечить вас, чтобы мне остерегаться этого?
— Стоит попытаться обмануть меня, и так как вам провести меня никогда не удастся, то, заметив ваши козни, я разлюбила бы вас.
— Что вы называете обмануть?
— Любить Медору и уверять меня в противном.
— Клянусь честью, я не люблю ее! Что ж, любите вы меня теперь?
— Да, — сказала она решительно, но увертываясь из моих рук. — Однако, выслушайте, что я вам скажу еще.
— Знаю, — отвечал я с досадой, — вы хотите, чтобы я женился на вас?
— Нет, я не пойду замуж прежде чем испытаю в продолжение нескольких лет постоянство моего любовника и свое собственное. А так как в этом отношении вы ничего не обещаете мне, да и я сама ничего обещать не могу, то я вовсе и не думаю быть вашей женой.
— Отчего же вы колеблетесь?
— Оттого, что вы еще не сказали мне, что меня любите.
— По вашему определению, любить — значит принадлежать друг другу; следовательно, мы еще не любим один другого.
— Не торопитесь, signor mio! — вскричала она, охватывая меня своим влажным взором, как волной сладострастной неги, но отнимая свои руки, которые я держал через стол. — Вы человек ловкий, да и я не глупа. В наших теперешних отношениях любить — значит только желать так любить, как я говорила. Надобно, чтобы это желание было очень велико с обеих сторон. Женщина доказывает силу своего желания уже тем, что жертвует своей честью; но со стороны мужчины вместо желания может быть одна прихоть: он не рискует ничем.
— Но я, кажется, рискую жизнью, если вы говорили мне правду о своем брате и о других своих родственниках.
— К несчастью, я не лгала. Правда, мой брат всегда или пьян, или в отлучке, следовательно, не надзирает за мной; но если злой язык его подзадорит, он убьет вас.
— Тем лучше, милая Даниелла; я рад, что подвергаясь этой опасности, могу доказать вам…
— Что вы не трус? Ваше равнодушие к опасности больше ничего не доказывает. В вознаграждение за мою честь мне нужна уверенность в вашей любви.